Елена Хаецкая - Как писать книги

Нет, друзья мои, мы не станем подвергать себя подобному риску. Нагнетать обстановку при отсутствии достаточно жуткой тайны — значит, с гарантией услышать от читателя слово «лабуда».

Тайна должна быть весомой. Тайну для романа нужно придумать заранее. Присутствие скелета должно в какой-то мере постоянно ощущаться на всем протяжении текста. Сундук, в котором хранится скелет, должен стоять в гостиной у дядюшки главного героя. Причину, по которой в этот сундук кто-то полезет, тоже следует обдумать. А не то что: «А кстати, — промолвил лорд, — достань-ка, братец Елдырин, для меня шинель из того сундука». Братец Елдырин лезет в сундук за шинелью, а там, батюшки, — скелет. Нет, залезание в сундук должно быть обосновано какой-то очень веской причиной, далекой как от бытовых объяснений, так и от объяснений класса «а вот!»: а вот вздумалось им вдруг поискать в сундуке — что там такое хранится. Тогда пружина сработает.

В развитии сюжета мы обычно видим, как герои пытаются достичь своих целей. При этом они постоянно натыкаются на препятствия, либо связанные с обстоятельствами, либо персонифицированные какими-то людьми. Попутно они находят союзников. Если союзник ложный, если друг оказался вдруг, то это грядущее изменение должно быть заложено с самого начала. Мол, парень хороший, душевный, но… И герой поначалу закрывает глаза на это «но», а потом это «но» приводит к предательству и разрыву. Внезапных «но» быть не должно.

Основное правило такое, что события должны нарастать. Сначала героиня с мамой переселяется в сельский дом, знакомится с шерифом, который симпатичный, но… и с местным барменом, который просто симпатичный, без «но». Потом начинаются странные события. Выясняется, что… Из сундука вытаскивают первый скелет. Шериф ведет себя, по меньшей мере, странно, а бармен утверждает себя в позиции хорошего парня. С чердака падает второй скелет, злее первого. Шериф оказывается гадом, бармен — героем. Потом все взрывается, но это уже кульминация.

Д'Артаньян хочет стать королевским мушкетером. Сначала ему мешает Рошфор, потом, вроде как, Атос, Портос и Арамис (дуэль), но недоразумения быстро разрешаются. Что еще стоит на пути гасконца? Нужно совершить некоторое количество подвигов (квест). Мешают ему совершить эти подвиги сначала Рошфор, потом миледи, потом кардинал (враги все могущественнее).

Развитие действия — это описание выполнения одного или нескольких квестов.

Здесь важен вот какой, мне кажется, момент. Да, действие идет по нарастающей, иначе будет неинтересно. Задания всегда усложняются, роли персонажей очерчиваются все четче: друзья — так друзья, враги — так враги. Ко второму-третьему квесту герой уже настолько крут, что способен прощать друзьям слабости, он справляется сам — и не все же могут быть сверхчеловеками! Не всем дано… Д'Артаньян оставляет на пути мушкетеров, а сам добирается до Дувра; Гарри Поттер оставляет сперва Гермиону, потом Рона и добирается до не помню какого, очередного, артефакта. Что не мешает ни дружбе, ни уважению, ни добрым отношениям персонажей. От каждого по способностям.

В процессе выполнения заданий, в процессе укрупнения персонажей (все меньше оттенков, все больше черно-белой гаммы), автор иногда переходит на галоп. Я говорила раньше, что ритмы жизни изменились очень сильно: мне даже «Терминатор» показался затянутым. А теперь вот скажу обратное: когда события в романе, ближе к кульминации, начинают скакать, как обезумевшие блохи, читатель теряет нить повествования и вообще перестает понимать, что происходит.

Одно дело — ритм, пусть и быстрый; другое дело — лихорадка. В ритме всегда присутствует уверенность. Человек, погруженный в чужой ритм, пусть даже достаточно быстрый, не устает: он чувствует надежность опоры. Его ведет твердая рука, его не уронят, не опрокинут, ничто не сорвется. Лихорадочный темп всегда нервирует. Читатель сидит с книгой для того, чтобы переживать за героев — но не для того, чтобы его нервировал текст. Это совершенно разные вещи! Лихорадочный темп создает ощущение ненадежности. Читателю кажется, что он сейчас упадет, что его толкнут, что автор вот-вот «даст петуха» в своем истеричном пении.

Когда вы подбираетесь к кульминации, события — да — ускоряются. Но следите за тем, чтобы не сбиваться с ритма. Помимо действия, сплошного действия, давайте хотя бы небольшие описания. Замедлить темп можно с помощью прилагательных. Наречия не помогают, мне кажется: они слишком тесно связаны с глаголами. Прилагательное позволяет притормозить. Причастные и особенно деепричастные обороты при ускоренном темпе создают эффект захлебывания: автор как будто тонет в собственных словах. Если вы несетесь галопом, пишите простыми предложениями и чуть-чуть притормаживайте, используя прилагательные.

Помню, давно-давно, подруга (та, что допекала меня советами) говорила: «Ну куда ты спешишь?» Я понимала, что она права, и злилась. Действительно, приближаясь к кульминации, я начинала торопиться. Мне было скучно зависать на каких-то промежуточных сценах или что-то объяснять, я сломя голову неслась к финалу. Потом всегда приходилось возвращаться и переписывать эти последние главы перед кульминацией.

Еще один момент, который меня сильно мучил в самом начале моей писательской карьеры, — так называемые «обязательные скучные сцены».

Роман обычно задумывался ради каких-то эпизодов. Например, дико, просто безумно хотелось описать встречу героев, причем один переодет до неузнаваемости, а другой — в трудном положении (на проклятых галерах, например). И вот тот, который переодетый, смотрит на того, который на галерах, и испытывает разные чувства. А тот, который на галерах, — бах, и узнал того, который переодетый. Вот это да!..

Ради этого эпизода придумываются герои. Под них подгоняются обстоятельства. Но дальше — о, дальше… Дальше же надо описывать что-то еще, потому что нельзя же питаться одними пирожными! Невозможно построить роман на одних только душераздирающих эпизодах, нужны какие-то сравнительно бытовые сцены (насколько возможны бытовые сцены в подобных романах).

То есть кто-то куда-то шел, кто-то с кем-то говорил… Боже мой, о чем? О чем можно говорить? Чем они там вообще занимаются, когда не стоят на краю пропасти, под ураганным ветром?

Это серьезная проблема.

В «Конане» я ее решила для себя очень просто: выбросила все эпизоды, которые мне писать скучно. Если мне не хочется описывать таверну в Шадизаре, дворец в Аграпуре, бытовые подробности из жизни черных магов или неинтересные детали из жизни героических наемников Аквилонии, — ну так я их и не описываю. Просто напишу, что черный маг раскрыл черную книгу и замыслил черное злодейство, а наемники героически прыгнули на коней, забросили за спину двуручные мечи и поскакали навстречу событиям.