Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6421 ( № 27 2013)

Я – уже с эпохою простился,

и врагов-товарищей простил…

Но едва мне образ твой явился,

я забыл, о многом я забыл…

В книге избранных стихотворений «замечательный русский поэт» использует глагольные рифмовки 498 раз! Мало того, он часто употребляет совсем уж позорные для любого стихотворца однокоренные рифмы: «вижу – ненавижу», «носила – уносило», «может – поможет», «скажет – докажет», «прошёл – нашёл» и т.д. В книге не редкость слабые, беспомощные рифмы: «погасли – о стихах ли», «пересуды – любим», «жалит – поругались», «впаривал – подзадоривал» и т.д.

Не гнушается автор употреблять и банальные, избитые рифмовки, такие как «берёзы – слёзы» (9 раз), «любовь – кровь» (16 раз), «вновь – любовь» (11 раз), «любви – соловьи» (13 раз), «солнце – оконце» (13 раз) и т.д. Есть у автора и любимые слова. К примеру, «смерть» и «бессмертье». Первое он любит часто рифмовать со словами «круговерть» и «твердь», а второе – со словами «круговерти» и «сердце». Свою, пожалуй, самую любимую рифмовку «серд­це – бессмертье» Переверзин употребляет в книге ни много ни мало 20 раз. Есть у Переверзина и любимые «эпитеты»: бессмерт­ный, проклятый, прекрасный и красивый. Поэт от сохи позволяет себе поэтические вольности: «боле», «огнь», «сребристый», «златой», «младой», перестановки ударений в словах и т.д. О том, что автор не в ладах с русским языком, свидетельствует множество примеров. Наверное, горе-стихотворец искренне убеждён в том, что уже упоминаемые мною «кущи» – это кусты:

…и во тьме обступают всё гуще

эти пышно цветущие кущи…

А вот ещё пример:

Чайки – то усядутся на влажный

зернистый песок,

то круто поднимутся в небо,

что синей василиска.

Тут, очевидно, автор (или бес) попутал слова «василиск» (сказочное чудовище, змей, убивающий взглядом и дыханием) и «василёк» (тёмно-синий полевой цветок). В стихотворении «Горевое» темнота у автора почему-то «стояла тишиной во рту», а сам он «зарыдал навзрыд». Шторм у него «кромешный», роскошь – «малинная», а фундамент – «впаянный в бетон». Этот ряд можно продолжить. Пожалуй, прав М. Кустов: Переверзин не оканчивал Выс­ших литературных курсов. Об этом как нельзя лучше свидетельствуют его стихи.

Короля, как говорится, делает свита. Свита редакторов известных газет и толстых журналов, принимающая стихи чиновника от литературы в печать. Свита захлёбывающихся от восторга критиков и чиновничьих лизоблюдов. Что ж, свита сделала своё дело – и сам «король», похоже, уверовал в своё королевское величие:

Но что мне грязная молва,

когда в глубинах сердца

вовсю рождаются слова

грядущего бессмертья.

И пусть не мне – моим врагам

Жизнь кажется обидой,

Ведь я герой великих драм,

Они лишь – сброд постыдный.

Дальше – больше:

Но не где-нибудь там, у порога

вечной жизни, а здесь, на земле

стану я, – как поэт, равен Богу, –

и бесследно не сгину во мгле.

Самовосхваление автора оборачивается пророчеством:

И всё-таки в борьбе за Слово

Не важно как я назовусь,

но важно, что воскресну снова,

и воскрешу с собою Русь.

Почти с Божьей миссией, получается, пришёл на нашу грешную землю поэт от сохи Иван Переверзин!

Одна и та же тема, рифмы, «эпитеты», одни и те же размышления о своём предназначении и самовосхваления – эту вечную жвачку Иван Переверзин жуёт на протяжении всей книги. Переливает из пустого в порожнее, из порожнего – в пустое. Предыдущий сборник Переверзина настолько же слаб. И раскупается он плохо – с 2007 года до сих пор не распродан, несмотря на усиленную рекламу в Интернете.

Мне вот что непонятно: для чего, спрашивается, видные критики и писатели, как сговорившись, поют дифирамбы посред­ственному рифмоплёту? Почему до сих пор не нашлось ни одного литератора, который развеял бы мнение лжепочитателей и лизо­блюдов искренним своим восклицанием: «А король-то голый!»?

Сергей МОСКВИТИН, поэт, руководитель литературного объединения «Фламинго», ЛЕНСК

Федеральный информационный портал

Sakha News: http://www.1sn.ru/45842.html

P.S. ...И тут «ЛГ» обязана повиниться в давнем грехе. Когда-то давно, испытывая серьёзные материальные трудности, редакция решила встать на рыночный путь и хоть изредка публиковать стихи тех, у кого денег больше, чем таланта. Одним из первых принёс нам свои сочинения председатель Литфонда России И. Переверзин. Литфондовские деньги были немедленно нам перечислены, а стихи напечатаны. Но публикация сразу же вызвала такое недоумение у наших читателей, что проект «Коммерческий Парнас» пришлось закрыть. Признаём - грешны!

Борис СВЕРДЛОВ,

АСТРАХАНЬ

* * *

В луне законченности нет...

Она видна наполовину

Едва-едва подлунный свет

К реке спускается в низину.

Не шелохнув речной покой,

На гладь воды ложатся тени.

Не зачерпнуть мне их рукой,

Не откреститься от видений.

И не достать моей руке

Туда, где Путь проложен Млечный.

Он отражается в реке

Своим мерцаньем бесконечным.

Пойду по Млечному Пути

На вёслах, в лодке - не иначе.

Оставив годы позади

И все земные неудачи.

* * *

Не надо об этом, не надо!

Накоплено ревности впрок.

В спокойном кружении сада

Листва приземлялась у ног.

Мы тихо брели по аллее,

И я, ни о чём не моля,

Смотрел, как прекрасно алели

В осеннем строю тополя.

И только душа постепенно

Моей наполнялась виной...

От нашей любви во Вселенной

Остался ли след неземной?

"А если остался. Ты рада?"

Спросить почему-то не смог[?]

В спокойном кружении сада

Листва приземлялась у ног.

* * *

Мы говорили долго ни о чём

В полупустом кафе у переправы

И пили спирт, настоянный на травах,

Закусывая сдобным куличом.

А над рекой волнующий закат

Вовсю тиранил тающие тучи.

Хотелось быть отчаянно везучим

И озорным, как много лет назад.

Пасхальные весёлые деньки!

С тобой мы похристосовались славно.

И волны Волги скатывались плавно

От наших ног по берегу реки.

Ты говорила: «Бога не гневи!

Для нас одних Семнадцатая пристань!»

И тишина, и даже вечер мглистый

Сегодня стали праздником любви!

* * *

Дочери Наташе

В эту ночь мне не пишется вовсе...

Тускло светит фонарь за окном,

Где бедовая бесится осень,

Разметая листву помелом.

Под забором ютится собака,

Прикрывая собою кутят.

Над общественным мусорным баком

Обречённо вороны галдят.

В сердце нет ни веселья, ни боли,

Ни стихов... Выхожу на крыльцо.