Николай Каронин-Петропавловский - По Ишиму и Тоболу

Усвоивъ это, теперь крестьяне въ нѣкоторыхъ волостяхъ бросаютъ уже души мертвыхъ и передѣляютъ землю, сообразуясь съ наличными рабочими силами. При этомъ нѣкоторыя общества рѣшили включить въ число плательщиковъ и владѣльцевъ десятилѣтокъ и даже пятилѣтокъ, заранѣе, такимъ образомъ, опредѣливъ. сроки будущаго передѣла черезъ 10 лѣтъ и черезъ 5 лѣтъ. Но надо замѣтить, что черезъ такой короткій срокъ, вѣроятно, не произойдетъ передѣла общаго, а лишь частныя прирѣзки. Сибирская община слишкомъ уважаетъ свободу каждаго, чтобы черезъ такіе короткіе сроки производить общій переполохъ.

Несомнѣнно, что сибирскую общину ожидаетъ хорошее будущее.

Только теперь здѣшняя деревня переживаетъ страшный кризисъ. Культура, которую мы назвали нахлѣбничествомъ, устарѣла уже и не соотвѣтствуетъ болѣе сложнымъ условіямъ жизни, надвинувшимся на сибиряка. Культура эта перешла по преданію къ сибиряку и въ продолженіи сотенъ лѣтъ только улучшилась въ данномъ направленіи. Ея главная основа — фатализмъ человѣка въ отношеніяхъ къ природѣ и неуваженіе къ силамъ человѣка. Крестьяне, переселившіеся сюда изъ Московской Руси, окружены были плодородною почвой, неизмѣримыми лѣсами, безконечными степями; они окружены были горами хлѣба, безчисленными стадами скота и всѣмъ тѣмъ, что даетъ крестьянину довольство и счастье, но это богатство безслѣдно пропало для здѣшняго человѣка, оно не воплотилось ни въ искусство, ни въ знанія, и мысль крестьянина осталась такою же бѣдною, безпомощною, неуклюжею, какою она была триста лѣтъ назадъ. Вотъ что мы называемъ нахлѣбничествомъ. Это трудъ человѣка, который изо дня въ день работаетъ и въ то же время изо дня въ день пользуется природой безъ всякой перемѣны и безъ всякой мысли о будущемъ.

Иллюстраціей къ этому можетъ послужить памятный 82-й годъ въ Курганскомъ округѣ. До этого года крестьяне даже не вѣрили въ возможность какого-нибудь кризиса въ ихъ хозяйствѣ. «Богъ милостивъ!» — говорилъ каждый и только послѣ упорнаго желанія со стороны посторонняго человѣка доказать непрочность здѣшняго хозяйства, крестьянинъ говорилъ: «Воля Божья! Что Богъ пошлетъ, то и будетъ». Нѣсколькими вѣками отдыха крестьяне не воспользовались, чтобы приготовиться къ жизненной борьбѣ, и не запаслись никакими орудіями для этой борьбы.

И вотъ насталъ 82-й годъ. Травы посохли, хлѣба сгорѣли. Скотъ издыхалъ, люди голодали. Ударъ былъ такъ неожиданъ, что крестьяне растерялись. Рѣзали камыши, рубили ихъ и кормили этими острыми спицами скотъ, и скотъ еще быстрѣе сталъ падать съ израненнымъ кишечнымъ каналомъ. А люди Богъ вѣсть чѣмъ питались; они продали все, что у нихъ было, лишь бы добыть хлѣбъ. И округъ, считавшійся житницей, вдругъ превратился въ огромное сборище нищихъ, а вся страна походила на мѣсто, гдѣ прошла война.

Какое же будущее трехъ округовъ, этой огромной «житницы» Западной Сибири?

Лѣса вырублены, озера пересыхаютъ.

Суровый, но ровный климатъ сдѣлался вѣроломнымъ.

Для страны настало время періодическихъ кризисовъ, болѣе или менѣе сильныхъ, болѣе или менѣе продолжительныхъ. Засуха, ливни, морозы въ полѣ — это теперь уже неотъемлемая принадлежность здѣшнихъ мѣстъ. Чѣмъ кончатся эти кризисы — трудно сказать, но кончатся они только тогда, когда фаталистическая культура уступитъ мѣсто другой, которая научитъ человѣка пользоваться всѣми его силами для удовлетворенія большинства его потребностей, хотя бы вопреки суровой природѣ.

Но пока кризисы будутъ продолжать свое дѣло.

Нѣкоторыя явленія здѣшней жизни уже такъ похожи на общерусскія, что ихъ трудно обособить въ особую группу съ своими собственными причинами. Такъ, въ нѣкоторыхъ деревняхъ отдѣльные домохозяева стали отказываться отъ своихъ надѣловъ, бросая ихъ на плечи міра и прекращая отбывать повинности. Контингентъ безхозяйственныхъ работниковъ изъ старожиловъ сильно увеличился за послѣдніе годы и еще быстрѣе будетъ увеличиваться на будущее время, но такъ какъ бросающіе хозяйство не имѣютъ выгодъ русскаго собрата, который имѣетъ возможность пропитываться отхожими промыслами, то они остаются въ деревнѣ, нанимаясь въ работники къ зажиточнымъ крестьянамъ: другіе идутъ въ города, и безъ того переполненные рабочими руками изъ ссыльныхъ, для которыхъ, за неимѣніемъ мѣстъ, самое распространенное занятіе — воровство.

Старожиламъ бѣднякамъ, такимъ образомъ, некуда дѣться: по деревнямъ слишкомъ мало требуется наемныхъ рабочихъ, а въ городахъ всѣ работы заняты ссыльными. Лишенные мѣста всюду, безхозяйственные крестьяне отданы на волю случайностей и занимаются лишь тѣмъ, что внезапно подвернется подъ руку. И въ недалекомъ будущемъ здѣсь готовится образоваться тотъ странный, но всѣмъ знакомый въ Россіи и многочисленный классъ людей, источники жизни котораго чистая загадка, ибо никакимъ экономическимъ обобщеніемъ мельзя доказать, чѣмъ эти люди-птицы питаются.

Съ увѣренностью можно уже сказать, что время массовыхъ переселеній въ край кончилось, благодаря тому, что существующая культура неспособна дать жизнь болѣе плотному населенію. Правда, переселенія случайныя и единичныя будутъ продолжаться и въ послѣдующіе годы, но почти настолько, насколько отсюда будутъ выходить старожилы.

А что эти послѣдніе будутъ выходить, это неоспоримое положеніе. Теперь эти выселенія не приняли еще формы широкаго движенія, но единичные случаи этого рода уже такъ часты, что, по увѣренію одного компетентнаго въ этомъ дѣлѣ чиновника, за послѣдніе годы изъ края выселилось не менѣе 1000 душъ, — процентъ очень высокій для милліоннаго населенія Тобольской губерніи, а на будущее время возможно съ полною увѣренностью ожидать и массовыхъ выселеній.

Во всякомъ случаѣ, земледѣліе сдѣлалось здѣсь очень тяжелымъ дѣломъ, настолько рискованнымъ, что тѣ, которые не выселились въ другія мѣста, отыскиваютъ другія занятія въ подспорье сельскому хозяйству. Это отыскиваніе стороннихъ заработковъ сдѣлалось настолько распространеннымъ, что невозможно ошибаться въ важности послѣдствій отъ него. И такъ какъ кустарныя производства въ странѣ почти не существуютъ, а промысла сокращаются, то единственнымъ подспорьемъ сельскому хозяйству является извозъ, тѣсно связанный съ торговлей; это обстоятельство, вѣроятно, впослѣдствіи выдвинетъ другой классъ людей, главнымъ занятіемъ котораго сдѣлается легкая нажива и кулачество всякаго рода.

За всѣмъ тѣмъ останется, какъ и теперь остается, громадное большинство тѣхъ крестьянъ, которые живутъ землей и ради земли. Ихъ недалекое будущее печально. Ни промышлять, ни торговать они неспособны; исконные земледѣльцы, они медленно приспособляются къ новымъ условіямъ жизни; неповоротливые, они будутъ гнуться при первомъ поворотѣ вѣтра.