Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.24. Из сборников:«Что мне ненавистно» и «Экспериментальный роман»

Наконец, Жанен собрался с духом и погрузился в чтение «Утраченных иллюзий»; вот в каких изысканных выражениях он сообщает об этом: «Повторим еще раз — это необходимо; итак, закроем глаза, задержим дыхание, натянем на ноги непромокаемые сапоги, как делают, прочищая сточные трубы, и, коль скоро вам это по нраву, двинемся как ни в чем не бывало по грязи». Мне начинает казаться, что я читаю высказывания одного из нынешних критиков, рассуждающего о сточных канавах натурализма.

Попутно Жанен встречает имя Вальтера Скотта, — и вот он уже закусил удила, накатал две страницы в том расплывчатом стиле, когда слова текут из-под пера, как теплая водица. Бальзак испытывал перед Вальтером Скоттом восхищение, которое нам ныне трудно понять, но, на беду, он позволил себе заметить, что все героини английского романиста походят одна на другую; и наш критик с негодованием восклицает: «Какое кощунство! Как можно не признавать достоинства шедевров, которые знает наизусть вся Европа? Ведь именно потому, что сэр Вальтер Скотт в своих исторических повествованиях отводит женщине второй план, именно потому, что он наделяет своих героинь самыми высокими добродетелями, показывая, что и в страсти они покойны, а в любви добропорядочны, что они всегда и всюду сохраняют благопристойность и сдержанность, как приличествует добропорядочным девицам, которым предстоит сделаться почтенными матерями семейств, — именно поэтому его романы снискали всеобщее признание…» Вот глубокая критика. Положительно, королю критиков недоставало широты ума, чтобы понять Бальзака.

Он так плохо понимал великого романиста, что сравнивал с ним и даже предпочитал ему Поля де Кока. Впрочем, то была излюбленная забава той поры, которая приводила Бальзака в ярость. Жанен не без коварства подтрунивает: «Итак, различными путями (один — благодаря грубоватой веселости и крайней бесцеремонности, другой — благодаря утонченной чувствительности и изысканнейшей учтивости) г-н Поль де Кок и г-н де Бальзак достигли совершенно одинаковой популярности, снискали одинаковую благосклонность публики и приобрели одинаковое число читателей; если же вы хотите узнать, который из двух берет верх над соперником, спросите об этом в главных столичных городах Европы. Лондон отдаст предпочтение Полю де Коку; Санкт-Петербург, где искуснее всего подражают Парижу, изберет г-на де Бальзака; а сам Париж выскажется за обоих, Париж всегда высказывается за тех, кто его забавляет, ему вечно будет недоставать забавников». Ныне Париж, и Европа, и весь мир знают только одного Бальзака, ибо Поль де Кок да и сам Жюль Жанен умерли для потомства.

Король критиков упорно не желает признавать Бальзака владыкой в царстве романа. И тут он дает волю своему темпераменту. Я приведу целую страницу, она того стоит: «Я отвечу вам, что г-н де Бальзак — отнюдь не король современных романистов; королем современных романистов надо признать женщину, она принадлежит к числу тех великих и мятущихся умов, которые ищут собственный путь; даже тогда, когда она сочиняет свои самые великолепные романы, она походит в моих глазах на Аполлона, стерегущего стада Адмета. Затем следуют — то рядом, то позади, а то и впереди г-на де Бальзака — несколько романистов, которые, как и он, с великим презрением взирают на наше нынешнее общество; все это — писатели большой отваги и поразительной плодовитости. В каком произведении г-на де Бальзака больше движения и всевозможных событий, чем в „Воспоминаниях дьявола“? Какую повесть г-на де Бальзака можно поставить выше „Сорокалетней женщины“ г-на де Бернара? Разве найдете вы у г-на де Бальзака столь глубокую иронию, как у Эжена Сю? Разве встретите вы у него произведение, где были бы столь свежие описания, где пейзаж был бы изображен с такой трепетной прелестью и чистотою, как в очаровательных арабесках Альфонса Карра? Ну, а в более возвышенном жанре не забудем о романе Альфреда де Виньи, и о „Соборе Парижской богоматери“, и о „Сладострастии“, книге, стоящей особняком, не говоря уже о множестве небольших повестей и рассказов, о которых я умалчиваю, полных исступленного восторга, воображения и любви…» Все это представляется весьма забавным в наши дни. У короля критиков не хватало чутья.

А теперь извольте убедиться, что с Бальзаком обращаются как с отвратительным натуралистом нынешней поры: «Можно ли утверждать, что, поскольку грязь существует в жизни, авторы романов и комедий должны, вооружась палкой с крючком, рыться в скопище отвратительных отщепенцев, которые копошатся на свалке? Нет, нет, есть вещи, на которые не следует смотреть, соприкасаться с ними позволено в крайнем случае только философу, только моралисту, только христианину. Писатель — не тряпичник, книгу нельзя набивать отребьем, как мешок тряпьем». Вот фраза, которая, сдается, написана нынче утром. Да, эти господа не утруждают своего воображения: одни и те же фразы служат им вот уже полвека. Они не нанесли ущерба Бальзаку; не важно, их и сейчас еще считают пригодными для того, чтобы, прибегая к ним, уничтожать пришедших ему на смену писателей.

Словом, как я уже говорил, Жюль Жанен делает вид, будто он верит, что Бальзак обрушивается на видных представителей журналистики, на таких выдающихся людей, как Шатобриан, Руайе-Коллар, Гизо, Арман Каррель, Вильмен, Ламенне. Правда состоит в том, что Бальзак говорил о постыдной кухне, о задворках прессы, которые ему доводилось наблюдать, о всех злоупотреблениях, которые порождал внезапный успех газет. А теперь полюбуйтесь следующим отрывком: «Ведь после 1789 года все принципы, на которых покоится современное общество, были обоснованы, защищены и спасены газетой; и как печально видеть, что столь благородная и дорогая нашему сердцу деятельность подвергается нападкам, пусть даже нападают при этом на ее теневые стороны, самые незначительные и незаметные явления. И где, скажите на милость, обрушиваются на нее? В книге, лишенной стиля, лишенной достоинств, лишенной даже следов таланта». Великий боже! Неужели король критиков говорит об «Утраченных иллюзиях»? Да вы не уважаете собственного сана, сударь, вы просто несете околесицу! После такого рода суждений вас следовало бы посадить на вашу корону, как на ночной сосуд!

Постойте, это еще не все. Есть и более поразительная фраза. Вот она: «По счастью, книга эта принадлежит к тем многочисленным романам, которые вполне можно не читать, которые появляются сегодня, а назавтра уже исчезают во мраке забвения. В самом деле, никогда еще, ни в какую пору литературной деятельности г-на де Бальзака его мысль не была более туманной, его воображение — более вялым, его стиль — более беспомощным…» Но довольно, остановимся на этом, ибо мы достигли вершины комизма.