Сергей Лукьяненко - Статьи для портала «Однако»

« Война любит победу и не любит продолжительности .»

Как противостоящую армию, так и противостоящую идеологию, направленную на уничтожение государства, можно попытаться разгромить. А можно попытаться примирить и привлечь на свою сторону. Второе, бесспорно, лучше.

Одно нельзя — оставлять врагов в тылу…

Но выбор сделан, и по каким причинам именно такой выбор — уже не важно. Нам остаётся лишь идти в следующую местность, местность бездорожья. В ту самую, где наша страна может оказаться гораздо быстрее, чем мы думаем.

России к бездорожью не привыкать, однако…

Давайте попробуем понять, что нас ждет на этом пути…

_____________

10 августа 2012 Сергей Лукьяненко

Действующие лица:

Путин, Владимир Владимирович. Президент России.

Кэмерон, Дэвид. Премьер-министр Великобритании.

Смит, Джон. Переводчик премьер-министра Великобритании.

Иванов, Николай. Референт Путина Владимира Владимировича. (без слов)

Геннадий Онищенко, главный санитарный врач России. (без слов)

Пролог

Путин, Кэмерон и Иванов.

Резиденция Джеймса Кэмерона. Малый банкетный зал. Неофициальный ужин. В ожидании стейков.

Путин сидит напротив Кэмерона. Разговор идет по-английски.

Кэмерон (с напором): — Владимир, я хотел бы высказать нашу глубокую озабоченность.

Путин (устало): — Опять про Сирию?

Кэмерон (еще с большим напором): Нет! Мы крайне обеспокоены кискиным бешенством!

Путин (с интересом и сочувствием): О, Боже! Теперь не коровье? Теперь кошки? Народ России искренне сочувствует… (в сторону, Иванову) Свяжись с Онищенко, пусть озаботится карантинными вопросами…

Кэмерон (всплескивает руками): Да нет, Владимир! Речь не о том!

Путин заинтересованно смотрит на Кэмерона.

Кэмерон (растерянно): Кажется, мы говорим на разных языках…

Действие первое

Те же и Джон Смит. Там же.

На столе горячие стейки.

Джон Смит (официальным тоном): Господин Кэмерон хотел бы высказать свою большую озабоченность… э… проблемой… вопросом бунта писек.

Путин (с тревогой): Какой кошмар! С возрастом такие проблемы нередко тревожат мужчин, но… У нас в Москве прекрасная медицина! Приезжайте, Джеймс! Я сейчас же свяжусь… с Онищенко. Он ведь тоже врач!

Действие второе

Те же и там же.

На столе остывающие стейки.

Джон Смит (очень официальным тоном): Господин Кэмерон предполагает, что вы его не поняли. Речь не о письках. Речь о кисках.

Путин заинтересованно ждет.

Джон Смит (постепенно краснея и полушепотом): Киски! Не те киски, которые пушистые… хотя… не те киски, что ловят мышей… (становится пунцовым)

Путин ободряюще кивает и очень заинтересованно ждет.

Джон Смит (с облегчением): Господин Кэмерон имеет в виду музыкантов!

Путин (с интересом): Маккартни?

Джон Смит (веко переводчика начинает подергиваться): Нет, не столь традиционный…

Путин: А! Понял! Элтон Джон?

Джон Смит (вздрагивает всем телом): Нет! Нет, речь о ваших музыкантах!

Путин (радостно): О! Я люблю музыку. У меня даже есть знакомые музыканты. Юра-музыкант… Андрей-музыкант… с ним я даже переписываюсь…

Действие третье

Те же и там же.

На столе холодные стейки.

Джон Смит (собрав последние силы): Господин Кэмерон имеет в виду необузданных… бунтующих… молодых девушек…

Путин (с сочувствием): Захвати Уолл-Стрит? Или как там у вас, захвати Сити…

Кэмерон (отодвигая впавшего в ступор переводчика): Господин Путин, я говорю о женской музыкальной группе Бешеные Вагины, которых судят в Москве за несанкционированное выступление!

Путин (с пониманием): А! Ну так бы сразу и сказали!

Кэмерон (требовательно): Мы обеспокоены тем, что их хотят строго наказать!

Путин (кивая): Кого?

Кэмерон (внезапно начиная говорить на чистом русском языке): Бунтующих кисок! Необузданных писек! Бунт Вагин! Пусси Райот!

Путин (с пониманием): Да, конечно. Строго не надо.

Кэмерон выдохнув садится за стол.

Эпилог

Те же и там же.

Кэмерон ест остывший стейк. Путин подозрительно ковыряет стейк вилкой. Потом кивком подзывает референта .

Путин (шепотом): Коля, а ты все-таки позвони Онищенко… Пусть на всякий случай введет карантин на английских кисок… то есть кошек. Ну и на говядину. На всякий случай.

27 сентября 2012 Сергей Лукьяненко

… в местности бездорожья иди…

Сунь Цзы.

Ну вот мы и дождались осени.

Прошел август, которого в наших широтах традиционно ждут с опаской. Еще раз пошумели «Марши миллионов», чье название становится все более и более поэтическим и все менее и менее реальным.

Хочу вас поздравить — местность серьезного положения закончилась. Началась местность бездорожья, а бездорожье в России — норма жизни и традиционный союзник.

«…когда идут по горам и лесам, кручам и обрывам, топям и болотам, вообще по трудно проходимым местам, это будет местность бездорожная…»

Собственно говоря, дорога у нас сейчас — хуже не придумаешь. Страна лишена идеологии (повторюсь — «заработать побольше денег» идеологией не является), наука в упадке, производство устарело, бизнесу не нравятся условия работы, трудящимся не нравятся условия оплаты, армии не нравятся реформы, населению не нравятся законы, власти (очень сильно подозреваю!) не нравится народ, соседям не нравится наша страна, нашей стране (давайте не будем лукавить, мы же не сотрудники МИДа) не нравятся соседи. Одно утешает — бывало и похуже. Причем не только с нами — загляните в историю Германии, Китая, Японии, США — много чего интересного встретится.

Как бы там ни было, но при всех бедах и проблемах, отторжении территорий и утечке мозгов и капиталов, у нас по-прежнему огромная, богатая, удивительная страна — населенная умным, талантливым, работящим, дружным, гордым народом. Таким он был, таким и остался.

Конечно же, я слышу тонкий визг негодующего читателя, который вдруг прочел это заявление. Читатель точно знает, что Россия всегда была и поныне есть: тюрьма народов, страна рабов, голь перекатная, бандитское государство. (Большинство, впрочем, допускают светлые промежутки в ее истории: когда Петр прорубил окно в Европу и призвал через него селиться в России немцев и прочих голландцев; когда Закон Божий учили в школах, а инородцы знали свое место; когда Ленин (Сталин) великий нам путь озарил.) [4] Как ни странно, но никто почему-то не верит в то, что живет в светлые времена. Обычно их относят к тем периодам истории, которые современники искренне считали удивительно тёмными. Есть же, в конце концов, целая когорта людей, искренне считающих девяностые годы прошлого века в России периодом невиданных свобод, счастья и оптимизма.