Эксперт Эксперт - Эксперт № 31 (2013)

Как отмечает Андреев, в то время как американцы предпринимали титанические усилия для развития своей системы образования, советское образование после высот, достигнутых в 1960-е, парадоксальным образом впало в тот же застой, что и вся страна. Незаметным образом стали меняться приоритеты и ценности. Произошел переход от идеалов общества образования, которые были характерны для 1950–1960-х годов, к установкам общества потребления. «Все связанное с учебой как-то ушло на уровень повседневных рутинных проблем и обязанностей», изменилось отношение к культуре: из романтического оно стало потребительским. Причем не только у учащихся, но и, что гораздо опаснее для образования, у преподавателей. В результате начал падать уровень образования. Тем не менее отношение к образованию как к ценности в обществе сохранялось. Отвечая на запросы экономики и самих граждан, в стране перешли к обязательной одиннадцатилетке. Росло количество студентов в вузах. Андреев отмечает интересный с точки зрения сегодняшнего дня факт: в середине 1980-х руководство страны, недовольное падением интереса молодежи к рабочим специальностям, предприняло попытку ограничить число поступающих в девятый класс средней школы, чтобы вынудить остальных переходить в ПТУ и техникумы. Справедливости ради заметим, что эти формы образования тоже давали возможность поступления в вузы, но качество образования в них было ниже. Но это вызвало такое недовольство, что власти уже через несколько лет отступили, и свободный прием в девятый класс возобновился. Однако оказалось, что в условиях общественного кризиса конца 1980-х — начала 1990-х от застоя до разрушения в российской системе образования один шаг.

Тем временем в Америке интерес педагогической общественности переключился на Японию, за исторически короткие сроки достигшую выдающихся научных и технических успехов во многом благодаря своей системе образования. Возможно, потому, что Япония, как и Россия, была страной догоняющей модернизации, японская система образования, как и советская, централизованная и уравнительная, а по своему типу скорее является школой знаний, чем школой компетенций. Как заметил один из наших ученых педагогов, изучавших японскую систему образования на месте, что называется методом погружения, «стремление [Японии] минимизировать элективное обучение и сохранить под лозунгом эгалитаризма максимально единообразные программы напоминает школьную политику в бывшем Советском Союзе». Может, поэтому она стала интересна американцам.

Александр Привалов

Сказать, какое образование нужно России, должно само общество. И сказать так громко, чтобы чиновники не смогли не услышать

Фото: РИА Новости

Что бы там ни крутилось в наших с вами частных головах, но в сфере политической насчёт образования сложился прочный консенсус: всерьёз заниматься образованием не хочет никто. Власть только что продемонстрировала своё настоящее отношение к предмету, совсем было собравшись сделать главой думского комитета — ловленного с поличным шарлатана, имеющего широко известное матерное прозвище. Митинговая оппозиция только что свободным сетевым голосованием ранжировала по важности проблемы для переговоров с властью — и отвела образованию почётное десятое место. Примерно на такое место в будущем разговоре Хлестакова с Государем претендовал Пётр Иванович Бобчинский. Что по поводу такого консенсуса можно сказать об отечественной политике — вопрос отдельный; ну а в образовании мы и имеем то, что имеем.

А что у нас с образованием? Честно говоря, беда.

Что делается

Многие говорят и пишут, что-де власть двадцать лет старательно ломает советскую систему образования и вот-вот изломает вконец. Не вдаваясь в пустые споры о мере сознательности процесса, соглашусь: да, пожалуй, доламывает. В советские времена, плохи они или хороши, система образования безусловно была — о новой системе странно и заговаривать: её столь же безусловно нет . Безвкусная мешанина из гимназий и бакалавриатов, колледжей и лицеев — слов, восходящих к очень разным типам жизни, — вполне соответствует мешанине разрозненных заимствований из «болонского», японского, но более всего американского опыта; заимствований, выбираемых по неведомым критериям и под странными углами ложащихся на остатки советского фундамента. Да даже и не в пестроте заимствований беда — беда в том, что реформаторы всё «отвечают на вызовы времени», не удосужившись хоть немножко подумать.

Введём, например, отвечая на вызовы, свободный рынок высшего образования? Валяй в мою голову! Ввели. А что ж это оно вышло такое хреновое — напечёнными под каждым забором юристами и экономистами только клюкву давить? Давай тогда будем устрожать требования. А людишек из подлежащих уничтожению шарашкиных контор — куда? Да чёрт с ними, сами виноваты. И никому из вождей реформы за долгие годы не пришло на ум, что нескончаемые крики о высшем образовании для всех — безумны. Хотя бы потому, что не всем же «креативить» в пиарщиках — кому-то придётся и руками работать. А это вам не пиар, этому действительно учиться надо.

Вот новая система и не складывается, да о ней особо и не печалится никто. Но поскольку нации содержат образовательные системы не для забавы, а для воспроизводства социума, то отсутствие образовательной системы означает — впрочем, об этом чуть позже. Какое-то время у нас есть: система ещё не доломана.

Даже на самый снисходительный взгляд, команда руководителей образования доказала свою полнейшую некомпетентность собственно в образовании. В прошлом году по нелепой ошибке одного из реформаторов (рано начал хвастаться) страна вдруг успела прочесть проект одного из ключевых документов реформы — образовательного стандарта для старших классов. Раньше подобных бумаг страна не читала — кому надо? — а тут вдруг прочла и сильно расстроилась. Не буду повторяться: о кондаковском стандарте в «Эксперте» писано не раз, — но бумага эта потрясла даже не столько вредоносностью, сколько невероятной пустотой. Она пуста по части целеполагания, она пуста идейно, пуста методически и организационно; она ошеломляюще пуста по части того, о чём, казалось бы, писана, то есть содержания обучения. Разрабатывать стандарт невесть сколько лет и выкатить такое — это, знаете ли, клеймо. И пример никак не единичный. Пресловутые КИМы для совсем пресловутого ЕГЭ обещают сделать вменяемыми уже десять лет — покажите профессионалу любой вариант теста почти по любому предмету и послушайте, как он начнёт выражаться. И так, почитай, на каждом шагу.

Этих людей не гонят не потому, что у нас вообще мало кого гонят. Будучи некомпетентны в образовании, они владеют иными, самыми востребованными компетенциями. Они умеют, презрев содержательную сторону любого вопроса (тем легче, чем меньше в ней понимают), сосредоточиться на его даже не экономическом, а бухгалтерском аспекте — это раз. Чтобы было сподручнее, они возвели в постулат более чем сомнительное утверждение, что никакого образования нет, а есть образовательные услуги. Если в образовании есть — или должно быть — нечто, пальцами не щупаемое, то в образовательных (ритуальных, интимных etc.) услугах ничего этакого нет и не нужно. Дебет-кредит, опись-про́токол, подушевое финансирование-оплата труда учителя в соответствии с пятнадцатью критериями. Это не такая простая компетенция, как вам, может быть, показалось. Вот вы, лично вы, могли бы — учитывая плачевное состояние образования — добиться снижения бюджетных трат на него уже с будущего года? А эти пообещали — и смогут.