Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6427 ( № 33-34 2013)

Его больше интересовали скандалы в литературе, нежели сам литпроцесс, на который он давно и смачно плюнул. Если хулиганство Есенина служило лишь незначительным дополнением к его стихам, являлось такой агрессивной саморекламой, то Топорову нечего было продвигать. Не собственные же переводы. Он упивался самой стихией скандала, вниманием к своей персоне, разноголосой бранью недоброжелателей. Это был самый одухотворённый тролль на пространстве Рунета. Его считали злым, но он, по-моему, находился где-то за гранью добра и зла, давно уже существуя по своим, только ему ведомым законам. Если опустить его деловые знакомства и убрать за кадр некоторых приближённых (не особенно заметных), то мы увидим, что он был одинок. Как таковых друзей у него не имелось. А те, что когда-то водились, давно с ним рассорились. Он просто разучился дружить, пав жертвой не только своего острословия, но и упрямства, и, если угодно, самодурства. А как иначе?

Пока прозаик Владимир Лорченков воевал с Дмитрием Быковым, он был в фаворе у Топорова. Грозный критик к месту и не к месту отмечал талант "писателя № 1 в Молдавии", его мастерство, эрудицию. Но стоило Лорченкову сказать слово поперёк топоровского – и он тут же был низложен до графомана, получил издевательскую кличку и стал объектом систематических насмешек на фейсбуковской странице своего вчерашнего благожелателя. Примерно такая же история произошла у Топорова с Ефимом Лямпортом, а сошлись они на почве всё той же взаимной нелюбви к Быкову, от одного имени которого Топорова начинало трясти. Трясло его, впрочем, и тогда, когда с ним не соглашались по тем вопросам, в которых он считал себя специалистом. А поскольку он считал себя специалистом практически во всём, итог многих его романов с писателями можно было предсказать заранее. Я более чем уверен, что и с Максимом Кантором, которого он хвалил в последнее время, Топоров разругался бы в течение полугода. Ну, через год.

Наверное, он так и остался бы «кухонным скандалистом» (как его нередко называли в Питере), с удовольствием пописывающим злобные заметки, если бы мошенники и откровенные бездари не заняли столь высоких позиций в нашей словесности. Проблема, что называется, вышла за все мыслимые и немыслимые рамки. Жульничество с премиями, наградами, званиями, распил грантов и кумовство столь очевидны и повсеместны, что перестали восприниматься как нечто постыдное. Напротив – люди, сделавшие карьеру в литературе благодаря связям, деньгам или нетрадиционной сексуальной ориентации, становятся примером для подражания. Начинающие авторы смекают, делать жизнь с кого, и охотно пополняют ряды армии клонов под командованием ушлых продавцов воздуха. В такой ситуации не мог не обратить на себя внимание человек, который начал денно и нощно бомбардировать разросшийся до вселенских размеров гадюшник. И Топоров явился народу. Во всей своей мощи. С развевающейся бородой и пылающим ноутбуком. И его проповеди имели оглушительный успех.

Был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Но именно за это мы его и ценили. Было в нём что-то от безбашенного шерифа из какого-нибудь Техаса. И бандитов перебьёт, и сумку с «грязными» деньгами умыкнёт, которую тут же потеряет в первом попавшемся баре, напившись до бесчувствия. А потом, проспавшись, будет многоэтажно материться и винить в краже ниггеров, которые ошивались возле стойки. Но ведь бандиты всё-таки перебиты, а это перевешивает всё остальное... Образ, конечно, киношно-упрощённый, в некотором роде комичный, да разве не таким был Топоров? Иногда казалось, что он сошёл со страниц авантюрного романа, да так и завяз в нашем времени. Потому в кончину его поверить было не так-то легко. До последнего думалось: а ну как это розыгрыш? Сидит себе сейчас у мерцающего монитора, ухмыляется, потягивая виски и почитывая визги. Неспешно набрасывает новые убойные материалы[?]

Как оказалось, самым убойным произведением стала его смерть. Ни одна статья Топорова не поднимала такого шума. Словно бы всеми своими заметками он работал именно на это событие. Одни бросились злорадствовать, другие рыдать. О первых говорить нечего. Только глупец способен испытывать удовлетворение, узнав о смерти пусть даже очень несимпатичного ему человека. А вот вторым следовало бы взять себя в руки и перестать истерить. Покойный этого страшно не любил. Можно только представить, сколько язвительных стрел отпустил бы он в адрес своих нынешних плакальщиков, если бы мог наблюдать сие действо со стороны. Не нужна тут посвящений и воспоминаний дрянь, не вернёшь человека и уже не сделаешь его лучше, чем он был. К чему теперь выводить протяжно: «Виктор Леонидыч, родненький, на кого ж ты нас покинул?» Прекратите! Удалите траур и виртуальные венки со страниц в соцсетях. Давайте лучше выпьем за помин души желчного старикана и доверительно посплетничаем о нём. Он был бы этому страшно рад, потому как понимал: шоу должно продолжаться.

Теги:Виктор Топоров , литературная критика

Спектаклем «Вечно живые» начался театр «Современник». В ролях основатели: Олег Ефремов, Игорь Кваша и Лилия Толмачёва, которой не стало в эти дни

Окончание.

Старшему поколению не надо объяснять, кто такой Розов. Среднему - через одного. По моим самодеятельным опросам среди нетеатральной молодёжи имя драматурга Виктора Розова знает, возможно, каждый десятый. В лучшем случае – пятый. Правда, когда начинаешь перечислять: рождение театра "Современник", фильм «Летят журавли», спектакли «В добрый час!», «В поисках радости», «Гнездо глухаря»[?] Называешь имена «розовских мальчиков» – Олег Ефремов, Олег Табаков, Сергей Юрский, Юрий Соломин, Геннадий Бортников, Юрий Васильев… Практически у всех лица светлеют, в глазах появляются и узнавание, и понимание, и добрый свет. Отражённый розовский свет, который светил миллионам кинозрителей, театралов, читателей, слушателей в Советском Союзе, продолжает светить сегодня и способен светить очень долго. Особенно разгораясь в юбилейные годы.

Виктор Сергеевич Розов родился 21 августа 1913 года, умер в сентябре 2004-го. То есть появился на свет при царизме, ушёл из жизни через дюжину лет после развала СССР и вместил-пропустил через незаурядный ум, большое сердце и щедрую творческую душу весь советский период. Был, что называется, плоть от плоти советским человеком, честным патриотом Советского Союза. Чего не скрывал до последних дней жизни. Впрочем, политиком он никогда не был. Социальные проблемы всегда рассматривал сквозь призму искусства.

С первой встречи в сквере Литературного института в 1975 году и все 29 лет нашего постоянного и достаточно близкого знакомства Виктор Сергеевич поражал меня сочетанием домашней простоты и эпохальной значимости. «В пьесе должна быть крупная проблема», – сказал при знакомстве мастер. В его пьесах серьёзная социально-нравственная проблема была всегда. Московские и провинциальные премьеры по новым пьесам В. Розова неизменно становились крупными общественными событиями, оставляли долгую память в умах и сердцах зрителей.