Итоги Итоги - Итоги № 35 (2013)

— Что дал из товаров?

— По талонам — сапоги, шапки, много чего. Лично я впервые привез домой банку консервированной ветчины на полкило и две банки растворимого кофе. Дефицит страшный. А позже Ельцин выступил на пленуме и был отправлен в отставку — на Госстрой, в своего рода ссылку. Мы перед 7 ноября опять приехали в Москву с ярмаркой… И вот что такое номенклатура. В марте эти инструктора сидели и втолковывали мне: «У-у! Борис Николаевич, какой он хороший, какой правильный». А осенью тот же районный секретарь мне: «А-а! Какой гад, какой плохой, как только пролез…» Ну как так можно неваляшкой жить — туда-сюда… Или даже как песочные часы: перевернул — а оно опять часы. Очень неприятно.

Когда был в Совете Федерации, писал статьи — иногда жесткие по отношению к президенту, если он ошибался. Но когда пришло время назначить главу администрации области… Ельцин мне потом рассказал: «Я как увидел твою фамилию, понимаешь, тут же подписал указ на тебя». До последнего дня с ним отношения поддерживал и сейчас на Новодевичье к нему заезжаю, когда в Москве.

Как-то раз он приехал в Саратов — уже не как президент, отдохнуть. Ну, рыбалка — понятно, хоть к пруду, хоть на Волгу. А охота как? Листва еще не опала, зверя трудно будет увидеть. Даю задание, отловили живьем пять кабанов, поместили в клетку. Встали все на номера, даю отмашку, кабаны из клетки бегут. Ельцин стрелял очень хорошо, из пяти убил трех. Доволен. Говорит: «Первый раз вижу, чтобы кабаны в разные стороны бежали!» Я ему: «Да они, наверное, напугались». Но правда же, кабаны обычно косяком идут, а тут из клетки по всем направлениям бросились! И ружьем надо водить практически как при стендовой стрельбе — интересно же!

— Что произошло после того, как Ельцин объявил вас своим преемником?

— Никогда он меня преемником не объявлял.

— И 17 мая 1998 года в Бирмингеме на встрече с Биллом Клинтоном тоже?

— А, это было вот что. Я приехал в Бирмингем в составе нашей делегации на переговоры. После очередного раунда президенты вышли и подошли к нам. Борис Николаевич начал представлять нас Клинтону. Дошла очередь до меня: «А это губернатор одного из регионов России, успешный. Он тоже мог бы претендовать на пост президента Российской Федерации». И все, точка. Но Билл Клинтон тут же начал объяснять мне через переводчика, каким ресурсом, какими качествами должен обладать будущий президент России — явно переключившись с общей беседы на меня. А Ельцина дергают за рукав — ему пора на встречу с бизнес-элитой. Борис Николаевич ушел, а мы еще две-три минуты поговорили с Клинтоном. Тут подходит помощник президента и говорит мне: «Борис Николаевич зовет тебя на эти переговоры». Больше ничего не было. А кто потом что подхватил и как об этом рассказывал — уже не мой функционал.

— Но вы-то были единственным губернатором на переговорах высшего уровня.

— Возможно, и в этом дело… Был на том саммите куда более интересный случай. Представьте: коридор, по концам — лифты, посередине — зал для переговоров. Из одного лифта выходит Клинтон, из другого — Ельцин. Идут к комнате. В политике принято: кто кому откроет дверь — тот тому некоторое преимущество обеспечил, признал его главенство. У одной стены стоим мы, у другой — американская делегация. Борис Николаевич идет к нам — медленно, как обычно. Остановился — здрасьте-здрасьте — и смотрит: Клинтон за это время прошел вперед, стало быть, ему и дверь держать, ожидая Ельцина. И тут Билл Клинтон останавливается и делает вид, что у него развязался шнурок. Борис Николаевич окончил разговор и идет к залу. Каждый из них — на расстоянии трех метров от двери. Клинтон возится со шнурком, Борис Николаевич должен подойти и открыть дверь — и тем самым проиграть. Тут Ельцин останавливается, разворачивается к помощнику и спрашивает: а в котором часу у нас такая-то встреча? Тот ему отвечает. Клинтон тем временем ботинки типа завязал, дальше сидеть уже невозможно — подходит к двери на три секунды раньше и открывает дверь. На переговорах шла речь о перспективах превращения «большой семерки» в «большую восьмерку». Дальше вы знаете.

— Многие вопросы государственного уровня в России по традиции решаются в бане. Про приемы у Аяцкова до сих пор в чиновной Москве вспоминают. Что запомнилось из неформального общения?

— Приезжал как-то один из министров внутренних дел. На День милиции, 10 ноября. А у меня день рождения 9-го. Погода пасмурная, холодная, а он в осеннем пальтишке. Стоим на площади, нам разную технику показывают — парад и так далее. Вижу, что министр замерз, а не говорит. Я ему: «Может, бросим все и пойдем в баню?» Он: «Правильно». Поехали в резиденцию в Октябрьское ущелье. Начальник Саратовского ГУВД генерал-лейтенант Сальников министра парит лично. Спрашивает: «Медом помазать?» — «Давай». Намазали. В какой-то момент министр его спрашивает: «Слушай, ну вот намазал ты меня медом. А пчелы?» Генерал не въезжает: «Есть, есть у нас пчелы — на Динамо есть, и на острове пасека». Министр: «Трам-тарарам, где пчелы, которые с меня мед слижут?» Все со смеху упали.

А однажды сидели с Виктором Степановичем. Сидим-сидим — раз, свет моргнул. Начальник хозяйства подбегает: «Дмитрий Федорович, тут фидер сгорел, другой подключили». Ну, подключили так подключили. Минут через пятнадцать свет снова мигнул, и уже с концами. Опять подбегает: «Второй фидер тоже того, сейчас двигатель запустим». Завели, дали свет. Я: «Виктор Степанович, может, в баню?» А баня-то электрическая, двигатель ее не тянет совсем. Хорошо, хоть выпивши были. Он мне: «Ну и долго ты меня вениками лупить будешь? Пару давай!» — «Виктор Степанович, ну вот такая… ситуация». Потом уже сделали такой запас, чтобы не отключалось ничего и никогда.

— Среди наиболее громких решений того времени — постройка завода по уничтожению химического оружия в поселке Горном. Насколько это было оправданно? Экология же…

— Благодаря Саратовской области Россия выполнила первый этап международной конвенции о запрещении химоружия. «Зеленые» тогда не допустили строительство завода в Чапаевске Самарской губернии, а здесь все было готово к тому, чтобы такой завод был построен. Я сам завизировал всю проектную документацию, поставил везде печати и сказал: «Строить».

— Оружие уничтожили, а отходы первого класса до сих пор в Горном лежат.

— Потому что производство килограмма отравляющих веществ — рубль, а уничтожение — сто рублей. Все эти соли тяжелых металлов хранятся в Горном, и нормально хранятся. Но сегодня, насколько мне известно, есть вся документация на их переработку. Наши саратовские специалисты представили технологию, как выделять из этих отходов мышьяк и редкоземельные металлы. Осталось немного модернизировать завод. Деньги выделены, дело замечательное, надо его достойно заканчивать.