Станислав Славин - Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка

Группу, кстати, расформировали окончательно при довольно интересных обстоятельствах.

Где-то в 1966 году по инициативе Каманина снова было возник вопрос о «женском» полёте. Однако Королёв отреагировал отрицательно: «Чтобы я ещё раз связался с бабами!..» Тем не менее, как пишет Каманин, полёт экипажа Соловьёвой—Пономарёвой мог вызвать широкий резонанс в мире. И… что уж там греха таить… прикрыть на какое-то время наметившееся отставание советской космонавтики от американской.

Однако 14 января 1966 года скончался С.П. Королёв. Бывших дублёрш хотя и задействовали по новой программе подготовки, но до конца её не довели. Началась эпопея с лунной программой, и все усилия были переключены на неё. А затем пошла полоса неприятностей. 24 апреля 1967 года в испытательном полёте на экспериментальном «Союзе» погиб В.М. Комаров. Залихорадило лунную программу; стало понятно, что за американцами мы не поспеваем…

«Вот так мы и дожили до осени 1969 года, — пишет по этому поводу далее в своих записках В.Л. Пономарёва. — И по-прежнему нам ничего не светило. Однажды приехал Каманин и предложил написать письмо в ЦК КПСС, вспомнив, к слову, о некой парашютистке, которой в своё время не давали установить рекорд (наверное, как и нас, не пропускали мужчины). Тогда она пошла на приём к Калинину, и всё устроилось.

Мы согласились и стали писать. Текст письма составляла я и очень хорошо помню. Оно начиналось обращением: „Товарищ Первый секретарь ЦК КПСС!“ Далее говорилось, что мы долгое время находимся в Центре подготовки космонавтов, проходим положенные тренировки и испытания, поддерживая форму, готовые в любой момент приступить непосредственно к предстартовой подготовке. Говорилось, что на наше обучение и подготовку государство затратило большие средства, и было бы обидно, если эти траты оказались напрасными…»

И так далее, в том же духе. Все письмо подписали и отправили, несмотря на реакцию мужа Валентины Леонидовны.

«„Ю.“ сказал: „Не пишите, это провокация. Пока вы сидите тихо, вас никто не тронет — вы номенклатура. Но если высунете нос, будет повод вас убрать“. Я не поверила, что кто-то может сознательно устраивать провокацию. Зачем? „Ю.“ объяснил просто: Каманин был инициатором создания нашей группы, теперь мы не нужны, и он хочет исправить свою ошибку. Но я была настолько глупа, что меня это нисколько не убедило: почему ошибку нужно было исправлять таким сложным способом? „Ну, смотрите, — сказал "Ю.", — после этого письма вас отчислят“. Так и вышло: нас вызвали на Старую площадь и сказали, что очень ценят наше стремление послужить Отчизне, но в данный момент она в том не нуждается».

Далее женщин спросили, хотят ли они остаться в армии и Центре или стремятся в дальние дали. Никто в дальние дали не захотел, и всем нашли какие-то должности в Центре подготовки космонавтов. И лишь недавно Валентина Леонидовна узнала, что Шаталову, возглавлявшему тогда отряд космонавтов, пришлось выдержать тяжёлые бои с Главкомом ВВС Кутаховым, который хотел вообще уволить бывших космонавток из армии.

Идея снова «запустить женщину» возникла лишь многие годы спустя у В.П. Глушко, бывшего тогда Генеральным конструктором НПО «Энергия». Он сделал новый набор женщин в отряд гражданских космонавтов. Так на горизонте появились Светлана Савицкая, лётчица, чемпион и рекордсмен мира, и другие представительницы нынешней космонавтики.

«А перед нами дверь в Космос захлопнулась навсегда», — заключает свою рукопись В.Л. Пономарёва.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ? Не очень удачно сложились и судьбы других «космических амазонок» — всех тех, кто так или иначе оказался волею судеб связанным с этим отрядом.

Чтобы не повторяться, будем краткими.

Всем ныне известны наши покорительницы космоса — вслед за Валентиной Терешковой на орбиту слетали Светлана Савицкая и Елена Кондакова. Но мало кто знает, что всего в стране к полёту в космос готовились 17 женщин. И судьба многих из них вовсе не была звёздной.

После расформирования первой женской группы прошло 15 лет, прежде чем руководство пересмотрело свою точку зрения. После того как в 1978 году США набрали в астронавты первых женщин, СССР не мог оставить этот шаг без достойного ответа.

В 1979 году сначала по секретным институтам, а потом и по открытым научным организациям вновь начались усиленные поиски кандидаток в космонавтки.

«В полуприказном порядке меня пригласили пройти медкомиссию. На обследование собрались толпы женщин, но никто из нас не знал, зачем мы здесь», — вспоминает ведущий научный сотрудник Института медико-биологических проблем (ИМБП) Елена Доброквашина.

Женщинам не объяснили, зачем их подвергают различным медицинским тестам, почему столь большое внимание уделялось «моральному облику» — в частности, им запрещалось появляться в ресторанах, где могли оказаться иностранцы. Не сказали, почему не разрешалось иметь детей и делать аборты.

Лишь тем, кто прошёл жёсткий отбор до конца, объяснили: столь строгая конспирация связана с работой в космосе. И многие кандидатки решили бросить свою прежнюю работу, чтобы вплотную заняться новой, даже не задаваясь вопросом: «А почему, собственно, всё это — тайна?» Значит, так надо, полагали советские люди. И добровольно шли на изрядные жертвы.

Скажем, та же Доброквашина, будучи практикующим врачом, собиралась писать докторскую диссертацию. Но решила бросить всё и рискнуть. «У меня всегда в характере была авантюрная жилка», — говорит она.

Впрочем, желание претенденток полететь в космос, отменное здоровье и высшее образование оказались вовсе не главным в отборе будущих космонавтов. «Основное требование — безупречная анкета», — убеждена Доброквашина, которой пришлось пройти десятки собеседований, дать множество расписок и даже пообещать не иметь детей, потому как в любой момент нужно было быть готовой лететь в космос, а дети привязывают к Земле. «Для меня самое сложное оказалось пройти комиссию ЦК партии, где обсуждалось моё персональное дело о разводе», — продолжает Доброквашина, которая к моменту набора в космонавты уже восемь лет была замужем во второй раз.

Лишь семь женщин (два инженера и пять врачей) были признаны соответствующими критериям. Через пару лет к ним добавились ещё три дамы.

Потом началась собственно подготовка. «Трудным был первый год, когда приходилось заниматься по 14 часов в сутки — масса технических дисциплин, физподготовка, прыжки с парашютом…» — вспоминает Елена Доброквашина. Не просто было смириться и с тем, что «больше не принадлежишь себе», почему никто никогда не объяснял, почему нужно поступать так, а не иначе, — требовалось просто подчиняться.

Заодно приходилось терпеть и снисхождение коллег-мужчин, которые хотя и были вежливы, но между собой называли женскую группу либо «праздничным набором», либо «подарком съезду». Тем не менее женский полёт по политическим соображениям был необходим, и его в 1982 году выполнила Светлана Савицкая. Её работа так всем понравилась, что через два года она полетела опять, после чего был сформирован первый чисто женский экипаж.