Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного

— Вот поглядите, как в тайге живем. Вы, цай, думали, здесь медведи одни живут-дак. А у нас, гляди-ко, и радио есть, и кино смотрим, и газетки цитаем, и на собрания ходим, а ты цо смеешься, Павлушка: расхвасталась бабушка Анна Яковлевна? Пей-ко вот цайку, соколик, а водоцку погоди, в ней правды нет…

Мы встали чуть свет, но Анна Яковлевна была уже на ногах. Узнав, что мы собираемся ехать, она захлопотала у самовара. Резиновый сапог плохо собирался в гармошку, раздувать угли было им неудобно.

— Ишь, обувь сейцас какая пошла, — весело ворчала боевая старушка. — И ноги от нее болят-дак…

Теперь мы могли рассмотреть поселок. Представьте себе пологий склон долины с неровной, корявой поверхностью, которая в более влажных местах покрыта травянистыми кочками, а в более сухих поросла вереском. На этом склоне, где еще торчат старые пни, широким амфитеатром раскиданы одноэтажные рубленые домики.

Есть несколько более крупных бревенчатых зданий: гаражи, мастерские, электростанция, склады, контора лесопункта и клуб.

Ручеек посреди поселка указывал путь к реке. Сейчас над ней стоял туман, скрывая сырую зеленую пойму. С трех сторон к поселку полукругом подступал лес, негустой и невысокий. Это был типичный для Архангельской области древостой, где среди промысловых пород ель стоит на первом месте — 71 процент, сосна составляет 25 и береза 3 процента. Крона у елей узкая, на фоне неба они торчат как свечки. Однако все, что мы здесь видим, — это не промышленный лес, а либо сухостой, оставленный без внимания, либо молодняк на месте старых порубок.

Прохладное утро сухо, хотя небо затянуто негустыми низкими облаками. От этого все цвета кажутся притененными, тусклыми. В огороде у наших хозяев дружно цветет картошка. Возле дома большая поленница березовых дров. Дома с небольшими усадьбами в Авде окружены заборами из частокола или горбыля, тогда как в большинстве колхозных деревень, которые нам встречались, живут «открыто» — сожгли что ли заборы в минуту жизни трудную?

Зазвучал рожок пастуха, скликающего стадо. Молодая хозяйка выгнала из хлева корову, следом за коровой бойко выскочили три овечки, попили немного из деревянной лоханки и убежали за калитку… Нас позвали пить чай.

Сержант Павлик вместе с одним из своих друзей-лесорубов вызвался проводить нас до тракта. Поехали новой дорогой вдоль реки. Туман рассеялся, и мы можем теперь рассмотреть реку. Это Емца, довольно крупный приток Северной Двины. Но здесь она еще невелика, течет в долине с очень пологими склонами, без террас, и берега у нее настолько низки, что местами поверхность ярко-зеленого влажного луга без всякого излома сливается с поверхностью воды. Весной река разливается здесь очень широко.

— У нас девчата поют: «Если Емца разольется, трудно Емцу переплыть», — рассказывают наши провожатые.

Но такова долина Емцы далеко не везде. В этой изрядно пересеченной местности, сложенной известняками, на пути у водотоков встречаются и крутые скалистые утесы, и пороги-перекаты, а то и вовсе диковинные явления. С одной из таких диковинок нам пришлось столкнуться тут же, едва отъехав от поселка.

Здесь речка Авда, по имени которой и назван поселок, впадает в Емцу. С дороги нам издалека видно место впадения. Подъезжаем ближе. Теперь река Емца у нас слева, мы едем параллельно ей. Авда же впадает в нее справа под прямым углом — следовательно, сейчас, поднявшись на холм, мы должны будем ее пересечь. Но вот Авда уже слева, а справа — никакой реки, ни ручейка, ни даже сухого овражка. Склон холма, поросший молодым соснячком, и ничего больше. Выходим из машины — надо разобраться.

Вот что мы видим. Метрах в шестидесяти от дороги Авда впадает в Емцу. Вверх от своего устья она все глубже врезается в выемку, образованную в подножии холма… и вдруг эта выемка заканчивается тупиком. Из этого-то тупика вытекает речка, образуя сразу небольшой омуток. Над самым омутком на высоте пяти-шести метров от воды проходит наша дорога. На левом берегу коротышки-речки у края выемки в десятке метров от дороги растет красавица лиственница — высокая, ветвистая, она стоит словно страж у этого примечательного сооружения природы.

Павлик и его приятель посмеиваются. Они сознательно приготовили нам этот сюрприз: знают, чем пронять географов!

Подземные странствия Авды-речки — это один из образчиков карстовых явлений [9] Они названы так по имени нагорья Карст в Динарских Альпах, у Адриатического моря, где эти явления были впервые подмечены и изучены. . На Онего-Двинском водоразделе, сложенном трещиноватыми известняками, широко распространены карстовые процессы, то есть разрушение растворимых пород поверхностными и подземными водами. Однако на Севере эти процессы протекают менее интенсивно, чем в южных шпротах. Поэтому здесь преобладают так называемые молодые формы карста: воронки, беспорядочно изрезанные «карровые поля» с труднопроходимой корявой поверхностью, исчезающие водотоки, озерки правильной формы с колеблющимся уровнем воды и т. д. Замечательные по своей характерности карстовые воронки можно увидеть прямо из окна вагона, если ехать по железной дороге от станции Обозерской к Плесецку.

Вот и Ленинградский тракт; здесь нам показали Авду-речку до ее исчезновения под землей. Мы долго шли вчетвером вдоль узенького ручья, следуя его изгибам, с трудом пробираясь среди травяных кочек и стволов валежника. Загроможденная долинка становилась все уже, все глубже, а затем превратилась в настоящее ущелье и закончилась неприглядным, заваленным всякой лесной рухлядью тупиком. В нем исчезал ручей. Хотелось пустить по ручью какие-нибудь приметные поплавки и подстеречь их у выхода из-под холма, но на это уже не было времени. Может быть, кто-нибудь из любителей природы это сделает? Почему бы вам в самом деле не съездить сюда в ближайший отпуск или каникулы и не проверить все самолично?

Пошел дождь, в лесу мы вымокли, предстоящая езда по мокрой дороге не обещала ничего хорошего. Но настроение было превосходным. Мы, как со старыми друзьями, простились с нашими проводниками и горячо поблагодарили их. К обеду мы уже были в Плесецке.

Плесецк, центр лесной промышленности у скрещения Ленинградского тракта с железной дорогой, не похож на традиционные северные поселения. От других северных городов его отличает отсутствие церквей и каменных зданий, от сел — то, что он не вытянут вдоль основного проезжего пути. Почти все его дома новые — двухэтажные, брусчатые, иногда обшитые тесом, или индивидуальные рубленые домики с небольшими земельными участками.