Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного

Некогда предприимчивые купцы строили фабричонки и заводики в перенаселенной сельской местности, ибо там они могли платить рабочему половину того, что надо было бы заплатить ему в большом городе. В нашей социалистической стране фактор дешевизны рабочей силы выпал из экономических расчетов: где бы ни работал советский человек, он за свой труд получит справедливое вознаграждение. Но если исчезли соображения дешевизны рабочей силы, то остается фактическое размещение ее резервов.

Думая о размещении промышленных новостроек, мы исходим из близости сырья, близости мест потребления продукции, транспортных удобств, условии водоснабжения и т. п. Для большинства отраслей тяжелой промышленности эти факторы и являются решающими. И если новостройки Сибири привлекают к себе людские резервы из перенаселенных центральных областей, то, следовательно, мы одновременно убиваем несколько зайцев, да что там зайцев — медведей.

Но все же кому-то (вероятно, местным плановым органам и совнархозам) следовало бы почаще вспоминать о неиспользованных возможностях малых городов. Даже если оперировать одними экономическими категориями, было бы неразумно полностью игнорировать сложившуюся схему расселения. Дальние переселения людских масс со всех точек зрения оправданы, когда речь идет о создании промышленного комплекса Братской ГЭС или об освоении Казахстанских степей, но едва ли был бы оправдан, например, отъезд молодежи из Острогожска с тем, чтобы работать на обувной фабрике в Воронеже.

Пока что Острогожск по своей экономической роли — это, как и пятьдесят лет назад, в первую очередь центр переработки сельскохозяйственного сырья. При этом возможности развития его пищевой промышленности далеко еще не исчерпаны и будут расти по мере дальнейшего развития сельского хозяйства прилегающего района. Все это не ново и показательно вовсе не для одного Острогожска.

Однако среди его пищевых предприятий есть одно, заслуживающее специального интереса, если не экономиста, то географа. Это винный завод, вырабатывающий плодово-ягодные вина и соки. Интересен он не масштабами производства и не высокой техникой, а тем, что наряду с урожаем многочисленных в округе садов он широко использует дикорастущие плоды.

Здесь, на западе центральной части Воронежской области, по правому берегу Дона и левому берегу его притока Тихой Сосны сохранились еще кое-где естественные плодовые леса. На наше несчастье, погода не благоприятствовала езде и по главным дорогам, так что от поездки в такой лес нам пришлось отказаться. Впрочем, сейчас он, вероятно, и не произвел бы особого впечатления. Но в конце лета, когда созревают плоды, а особенно весной, в период цветения, они должны быть прекрасны, эти леса, где яблони и груши растут вперемежку с дубами и другими лиственными деревьями на огромных площадях. В распоряжении острогожского плодово-ягодного комбината находится 5 тысяч гектаров такого леса. Именно об этих лесах писал И. В. Мичурин: «…Эти заросли не только прекрасная база для массового выращивания очень ценных дичков, …но и прекрасная база для нашей кондитерской, консервной и винодельческой промышленности».

После недолгой остановки в Острогожске мы продолжаем движение на юг. У стоянки такси на центральной площади расспрашиваем шоферов о дороге на Россошь.

— На вашем «газоне», пожалуй, проедете…

Уклон улицы становится круче, и вот мы уже в широкой пойме Тихой Сосны. Так вот она, знаменитая река, некогда труднопреодолимая преграда на пути воинственных татар, нападавших на Русь! Это по ней, по ее крутому левому берегу тянулась созданная в XVII веке «Белгородская черта», укрепленная пограничная линия для защиты от вторжений кочевников «Дикого поля».

По Белгородской черте селились украинские казаки. В 1652 году к месту впадения в Тихую Сосну речки Острогощи пришел полк казаков под командованием полковника Дзиньковского, человека бурной и трагической судьбы. Дзиньковский был одним из боевых сподвижников Богдана Хмельницкого. Порядки на царской службе пришлись ему не по душе, и он перешел в 1670 году на сторону вождя крестьянской вольницы Степана Разина, чьи войска подступали к Острогожску. Однако белгородский воевода князь Ромодановский, сумев быстро перебросить свои силы, захватил мятежную крепость. Полковник Дзиньковский был четвертован на городской площади.

Город, который вырос рядом с Острогожской крепостью, назывался «Рыбным», потому что в Тихой Сосне ловилось множество рыбы, и не какой-нибудь, а громадных белуг и осетров. Рыбой была богата и речка Острогоща, а в особенности озеро, расположенное от города в семи верстах. В память о нем осталась слобода Рыбная, существующая поныне.

Но где само озеро? Где речка Острогоща? Ничего этого не сохранилось. А какая рыба водится теперь в Тихой Сосне, об этом спросите-ка у острогожских любителей-рыболовов.

Когда мы говорим о преобразовании природы человеком, то имеем в виду положительный смысл: мы, советские люди, стремимся улучшить природу и действительно достигаем в этом поразительных результатов. Но веками воздействие на природу со стороны человека шло только в разрушительном направлении. Мы уже говорили о вырубке лесов по Воронежу и Дону в петровскую эпоху и последующие десятилетия. Второй удар по здешним лесным богатствам был нанесен в послереформенное наступление российского капитализма. Как указывает в своих трудах по экономической географии Воронежской области профессор Г. Т. Гришин, за полстолетия здесь было вырублено более одной трети площади лесов.

«Крайне экстенсивные формы ведения сельского хозяйства, — пишет Г. Т. Гришин, — при недопустимо высокой распаханности территории привели к катастрофическому развитию эрозионных процессов».

Так было при капиталистическом хищничестве. Нам досталось тяжелое наследство. Однако давайте признаем, что когда мы, хозяйствуя, забываем о законах природной среды, мы можем и усугубить вредные последствия былого хищничества и некомпетентности.

Итак, спускаемся к Тихой Сосне. Она течет в широкой долине и разделяется здесь, у Острогожска, на несколько рукавов. Мы проехали по четырем мостам, соединенным между собою дамбой. Пойма реки заросла тростниками, камышами, осокой, которые сильно способствуют дальнейшему накоплению наносов. Если не вмешаться, дело кончится полным отмиранием реки. Сколько уже сухих логов в степи напоминают о водотоках, существовавших сравнительно недавно… Или эти реки нам вовсе уж не нужны?

За рекой крутой въезд на коренной берег долины, а там долгий трудный путь, все время немного на подъем среди бескрайней степи. Степь изрезана балками и пересечена зелеными валиками лесополос. Они уже вышли из младенческого возраста, окрепли, стали самостоятельными. Войдешь в такую многорядную полосу из кленов, дубков и акаций с густым травяным покровом и чувствуешь себя, как в настоящем лесу… В долинах, непропорционально глубоких и широких по сравнению с протекающими по ним ручейками, белеют обнажения мела.