Газета Завтра Газета - Газета Завтра 459 (37 2002)

Четвертый факт.Процент молодых специалистов, выпускаемых вузами России и идущих работать по профессии, катастрофически мал. Так, в области геофизики он равен примерно 30. (Так, во всяком случае, утверждалось на конференции молодых ученых "Геофизика-99", проходившей осенью 1999 года в Санкт-Петербурге.) В науку, естественно, идет на порядок меньше.

Пятый факт.В России средний возраст научного оборудования составляет 15 лет (а возможно, даже больше). В развитых же странах Запада этот возраст равен 7 годам, а критический возраст (по достижении которого оборудование списывается) 11 годам. Указанный факт, наряду с третьим фактом, имеет в некотором смысле ключевое значение.

Шестой факт.За 12 лет (с 1989 года) финансирование науки сократилось не менее чем в 15-20 раз. Правда, разного рода чиновники из аппарата правительства с этим не соглашаются и называют цифру сокращения в 10 раз, но это на самом деле чистый макиавеллизм. Да, если сравнивать "чохом" суммарные объемы финансирования, то получается цифра 10. Но на самом деле, начисления на зарплату в 1989 году составляли всего 7%, а ныне — 35,7%, Кроме того, резко — не менее чем в 10 раз — возросли коммунальные платежи, стоимость охраны и связи и т.д. Поэтому если из суммарных объемов финансирования убрать те средства, которые фактически приходят и уходят, а на собственно научные исследования не расходуются, то и получим реальное сокращение финансирования научных исследований в 15-20 раз.

Седьмой факт.Резко сократилась заработная плата научных сотрудников, в среднем в 4-6 раз. Ныне средняя заработная плата даже высококвалифицированных ученых находится на уровне прожиточного минимума — это если учесть все источники получения заработной платы (т.е. должностные оклады, разного рода надбавки к ним — за ученую степень и высокие достижения в труде, оплату по грантам, по госпрограммам, по хоздоговорам).

Весьма показателен такой факт. Когда летом 1999 года был убит директор "Уралмаша" Белоненко, по телевидению (НТВ) сообщалось: он был такой заботливый хозяин, у него высококвалифицированные рабочие получали зарплату 12000 руб в месяц! А в это время средняя зарплата докторов наук в РАН не превышала 3000 руб. в месяц (по всем источникам оплаты, см. выше).

Уже в середине 90-х годов (приблизительно, в 1994-1995 годах) целый ряд ученых из США, Германии, Франции говорили: "Ваша российская наука выдерживает такое, чего не выдержала бы ни одна наука в мире!" Почему же российская наука еще хоть как-то, но держится? Да потому, что в ней работают преданные науке люди, которые вдобавок в основном имеют возраст старше 50 лет и потому не в состоянии переквалифицироваться — перейти на совсем иную работу.

Но надо знать правду: вклад российской науки в мировую науку все сокращается и сокращается! Это подтверждается следующими фактами. В книге "Наукометрия" (авторы В.В.Налимов и З.М.Мульченко), вышедшей в 1969 году, на основании анализа огромного фактического материала был получен следующий вывод: русскоязычный поток в мировой литературе составляет свыше 20% , англоязычный — около 50%, а поток на всех остальных языках мира (немецком, французском, испанском, китайском и т.д.) — около 30%. (Таким образом, русскоязычный поток всего в 1,5 раза меньше, чем на всех остальных языках без английского!).

А на расширенном заседании Пленума РАН в мае 2001 года главный ученый секретарь академик Н.А.Платэ огласил следующие цифры: в 1999 году вся российская наука опубликовала 21 890 научных работ (статей, брошюр, монографий), а одна американская наука — более 268 700 (т.е. почти в 13 раз больше). Если же взять весь англоязычный поток научной литературы (т.е. учесть работы на английском языке, выпущенные учеными Великобритании, Канады, Австралии и других стран), то он более чем в 15 раз превышает русскоязычный поток! Комментарии, что называется, излишни.

В связи со сказанным ясно, что решение выполнять "Закон о науке и государственной научно-технической политике" с 2010 года — решение преступное. Опять же преступным является и проект бюджета РФ на 2003 год, в котором расходы на науку гражданского назначения составляют всего 1,3% — вместо 4%, как это предусмотрено "Законом о науке…"

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Вам следует вмешаться и резко поставить вопрос о выполнении "Закона о науке…" уже с 2003 года.

Страхов Владимир Николаевич, академик РАН, генеральный директор Объединенного института физики Земли РАН.

Михаил Лобанов

9 сентября 2002 0

37(460)

Date: 10-09-2002

Author: Михаил Лобанов:

“УСТУПИ МЕСТО ДЕЯНИЮ...” (С выдающимся русским писателем беседует Владимир Бондаренко)

Владимир БОНДАРЕНКО. Русское направление подводит свои итоги в литературе. В меня это вселяет оптимизм: значит, есть чувство чего-то крепко сделанного, неисчезаемого — это, во-первых, и есть надежда, что эти итоги, отраженные в виде книг-воспоминаний, будут прочтены, изучены и поняты молодыми… По-настоящему прогремел трехтомник воспоминаний Станислава Куняева, вызвал споры, полемику, несогласие, но, минуя какие-то конкретные ошибочные оценки и личностные обиды, трехтомник дал читателям главное — ощущение русского пути. Сейчас многие с интересом читают книгу воспоминаний Сергея Викулова "На русском направлении". Готовятся к выходу мемуары Леонида Бородина. Вызвала огромный интерес книга художника Ильи Глазунова "Россия распятая". Книги разные, но это все наш русский фронт сопротивления, наше видение мира. Вот и ваши, Михаил Петрович, главы из книги, опубликованные в журнале "Наш современник", уже активно читаются и врагами и друзьями. Что означает для вас "Опыт духовной автобиографии"? Для кого вы писали свою книгу? На что надеялись?

Михаил ЛОБАНОВ.Я писал свой "Опыт духовной автобиографии" не из узколичных побуждений, не ради собственного честолюбия, и даже не для массового читателя, а главным образом для историков литературы. Может быть, эта книга пригодится и тем, кто будет изучать историю разрушения нашего великого государства. Причины нашей величайшей катастрофы, конечно же, слишком глубокие, и не походя о них надо говорить, да и все ли они открыты нам? Но могут внести свою долю в понимание того, что произошло, все свидетельства современников, в том числе и мое. Разумеется, не голословные свидетельства, а рожденные из собственного опыта активного участия в событиях конца ХХ века. Известно, что идеологические истоки того, что происходит ныне в нашей стране,— во многом в шестидесятых годах теперь уже прошлого ХХ столетия. Именно тогда, сорок лет тому назад, и выявилась сперва прикровенная, а потом и все более открытая борьба двух направлений в литературе, в общественной жизни — либералов и почвенников. Или иначе: космополитов и патриотов. Вот я и оказался волею обстоятельств, как когда-то в Великую Отечественную войну стрелком на передовой,— на той же передовой в идеологической борьбе. Не со стороны наблюдал за происходящим, а изнутри ощущал как бы накал этой борьбы. И было для меня очевидно, как либеральные миазмы разъедали, подтачивали основы общественного бытия. Там, в шестидесятых-семидесятых годах, в скрытой форме уже существовало то, что расцвело ядовитым махровым цветом с "перестройкой" при "демократах". Я писал об этой опасности, вызывая на себя вал обвинений в "антиисторизме", "внеклассовости", "шовинизме". Обвинения сыпались не только со стороны антирусской прессы, но и со стороны официальных властей. Вплоть до генсека ЦК КПСС Юрия Андропова, который дал команду осудить нас в специальном решении ЦК партии, подверг критике мою статью "Освобождение" о романе Михаила Алексеева "Драчуны". А бить меня было за что…