Жорес Алферов - Власть без мозгов. Отделение науки от государства

Можно много таких примеров привести. Когда мы, скажем, начинали работы по ракетному оружию, конечно, немецкий, ставший американским, учёный Вернер фон Браун был впереди. Королёв и сотрудники ездили тогда в Германию, пытались привлечь к этой работе иностранных специалистов - но к тому времени все сливки там уже забрали американцы; мы отставали... Но первым-то в космос полетел наш спутник! Простите, но в полупроводниковой электронике мы тоже отставали, а все приборы на гетероструктурах первыми сделали именно мы. Я никогда не забуду рассказ о том, что когда Мстислава

Всеволодовича Келдыша первым из советских учёных допустили посетить Линкольновскую лабораторию в США в 1972 году - меня туда, кстати, несмотря на все просьбы сотрудников этой лаборатории, не пустили, как узкого специалиста в данной области, способного подглядеть секреты, - Келдыш спросил, а какие работы советских учёных по полупроводниковым лазерам вы знаете. Ему ответили:

"Извините, мы просто повторяем то, что сделал Алфёров!"

Мстислав Всеволодович, вернувшись из США, первым делом задал вопрос: "Алфёров член Академии или нет?" Хотя, должен сказать, что авторитет самого академика Келдыша в США был чрезвычайно высок. В 1974 году я был в гостях, дома у Гарольда Брауна, ректора

Калифорнийского технологического института - позже, в правительстве Картера, он стал министром обороны США. И когда во время нашей беседы за ужином я вспомнил о том, как много для развития науки сделал Келдыш, Браун сказал: "Келдыш был моим гостем в этом доме", -и повёл меня на второй этаж, где в гостевой комнате, держась за простыню на кровати, добавил: "На ней спал Келдыш!" Сказано это было с величайшим пиететом.

- Соответствует ли глава РОСНАНО Чубайс своей миссии?

- Конечно, нет! Анатолий Борисович, я думаю, человек неглупый, безусловно, и, наверное, неплохой администратор, но... Я могу вам по этому поводу сказать следующее. Когда создавался Госплан в 1920-е годы, на политбюро обсуждалась кандидатура его председателя. Было два претендента: академик Глеб Максимилианович Кржижановский и Пятаков. Владимиру Ильичу Ленину о них доложили примерно так: Кржижановский блестящий учёный, но к административной работе склонности не имеет, а Пятаков блестящий администратор, но не учёный. Ленин сказал: "Я думаю, абсолютно правильно, если председателем Госплана станет человек, который по-настоящему всё понимает - и пусть им будет Кржижановский, а заместителем к нему поставим этого блестящего администратора Пятакова". Я думаю, что и в РОСНАНО должно было быть именно так.

- Смогут ли солнечные батареи, которые мы упоминали, стать в будущем альтернативным источником энергии для человечества?

- Конечно. Они и сейчас уже являются таким источником, и я уверен - за прямым преобразованием солнечной энергии в электрическую будущее. Солнце - неиссякаемый источник энергии. Проблемы с солнечными батареями сегодня чисто экономические. Один ватт или киловатт электрической мощности, получаемых от них, должен быть сравним по цене с киловаттом, получаемым на тепловых электростанциях; с атомными электростанциями он уже, в принципе, сравним. Хотя с преобразованием солнечной энергии ещё масса проблем, но, повторяю, за ней будущее. Сегодня самая быстроразвивающаяся энергетика - это фотоэлектрическое преобразование солнечной энергии. Она растёт на 20-30% в год! У американцев есть планы, чтобы к концу столетия 65% электроэнергии США поставлялось за счёт фотовольтаики, фотоэлектрического преобразования.

Сегодня РОСНАНО при всём его стремлении к коммерциализации и к коммерческой выгоде - и это вместо того, чтобы поощрять научноисследовательские работы, - тем не менее, покупает за рубежом фабрики, собирается строить в Питере фабрику на основе исследований лаборатории, которой руководит мой ученик Вячеслав Михайлович Андреев, в работе которой я тоже принимаю участие - батареи на гетероструктурах. Солнце - наш термоядерный реактор, оно устойчиво и надёжно работает уже миллиарды лет.

Я не очень верю в термояд на земле, хотя, конечно, и это нужно. Но не забывайте, токамак - система, предложенная Таммом и Сахаровым, - предложена в 1951 году, 60 лет назад. Строится экспериментальный термоядерный реактор, но после него будет ещё опытная эксплуатация. Джон Кокрофт, нобелевский лауреат, руководитель термоядерных работ, на первой международной конференции по управляемому термояду в 1957 году ответил журналистам, что его широкое промышленное использование будет через 20 лет. Через 7 лет была аналогичная конференция, и журналисты вновь задали ему этот же вопрос, и Кокрофт вновь ответил: "Через 20 лет". Ему напомнили, что он уже называл эту цифру 7 лет назад, на что Кокрофт заявил: "Вот видите, я не меняю свою точку зрения!" А если вы о том же сейчас спросите Евгения Павловича Велихова, он вам скажет: "Через 50 лет".

- Являются ли проблемы внедрения научных открытий в жизнь главной бедой России на пути к прогрессу?

- Проблема внедрения была и в советское время, и остаётся сегодня. Мы много занимались тем, как бы этот процесс ускорить. На самом деле, в тех же Штатах процесс от научного эксперимента, который приведёт к созданию нового прибора, до его промышленного выпуска занимает пять, семь, десять лет. Самое страшное в современной России то, что научные открытия и внедрять-то некуда, даже не то, что на науку и по сей день дают мало денег - в 3-4 раза меньше по сравнению с советскими временами; я уж не говорю про 1992 год, когда финансирование моего родного физтеха упало в 20 раз!

Наша промышленность разрушена, мы перешли в постиндустриальный период, ликвидировав индустрию, поэтому большинство наших научных результатов не востребованы промышленностью и экономикой. Сейчас, правда, начинается процесс восстановления промышленности. Я был очень рад, когда один из промышленных специалистов мне сказал: "Жорес Иванович, на самолётах пятого поколения стоят ваши гетероструктуры! Причём стоят те, которые мы же и изготавливаем в лаборатории".

Отвлекшись от политических аспектов, могу сказать, что развал Советского Союза был экономической катастрофой. Я часто говорю, что если бы передовую страну, США, в силу тех или иных причин разрезали на 15 государств, то это была бы экономическая катастрофа и для США, гораздо большая, чем великая депрессия 1929 года, из которой они бы не выбрались многие десятилетия. Зато мы с лёгкостью необыкновенной разрушили СССР, а сегодня экономика Украины не может развиваться без тесного взаимодействия с экономикой России. Белоруссия оказалась в тяжелейшей ситуации, хотя это единственная постсоветская республика, которая полностью сохранила свой промышленный потенциал. Но она тоже не может по-настоящему развиваться без тесного взаимодействия с российской, украинской экономиками.