Пол Мидлер - Плохо сделано в Китае

— Уинстон мне как родной, — сказал Фрэнк. Когда я встретил Фрэнка в Китае, перед началом нашей совместной работы, он рассказал мне, как Уинстон приезжал к нему домой, в Нью-Джерси, как они все ездили на рыбалку на его катере. Это совместное предприятие было секретным оружием Фрэнка против его конкурентов, и потому каждый раз, когда там обнаруживались какие-то странные факты, Фрэнк всегда находил им объяснение. Он очень заботился о своих партнерах.

Дэвид, новый исполнительный директор, чей отец, предположительно, был связан с мафией, предупредил меня, что если я собираюсь выдвигать обвинения, мне потребуются доказательства. Он не то чтобы сомневался в моих словах, но предпочитал перестраховаться. Он понимал, что Фрэнк истолкует любые сомнения в пользу Уинстона.

— Есть разница между преднамеренным нарушением договора и небрежностью, — наставлял он меня. Другим словами, вполне возможно, что на предприятии не все было в порядке, но это могло быть просто результатом ошибок руководства.

Возможно, Уинстону требовалась помощь. Предприятие не давало прибыли, но этого было недостаточно, чтобы говорить о преступных намерениях руководства. Дэвид подчеркнул, что предприятие не было убыточным, а это уже немало.

Мне потребовалось несколько недель, чтобы получить финансовые документы от Уинстона. Сначала он говорил, что не ведет никаких записей, затем признался, что у него есть документы, но цифры в них ничего не значат.

В первую очередь меня интересовали отчеты о его сделках с китайскими покупателями макулатуры, но он заявил, что никогда эти сделки официально не регистрировал. Он объяснил это боязнью проверок со стороны местной администрации. Фрэнк разрешал ему отчитываться о доходах в свободной форме, и Уинстон держал округленные суммы всех основных транзакций в голове.

Руководство компании Waste Corp. ждало от меня конкретных данных, и, поскольку Уинстон отказывался мне их предоставить, я попытался собрать информацию о ценах на макулатуру самостоятельно.

Я нашел местную компанию, публиковавшую цены на ресурсы, и выяснил, что текущие цены на бумагу были существенно выше тех, которые совместное предприятие сообщало в Нью-Джерси. Самой интересной находкой был тот факт, что офисная макулатура стоила свыше 400 долларов за тонну, более чем вдвое дороже 195 долларов за тонну — цены, по которой Уинстон якобы ее продавал.

Если эти сведения были верны, Уинстон получал сырье, утверждал, что продает его по себестоимости, а на самом деле продавал его с огромной наценкой.

Дэвид сказал мне, что этой информации было недостаточно. Я должен было лично присутствовать при сделке, чтобы мне поверили, что китайский партнер — мошенник.

Через несколько дней после моего разговора с Дэвидом Уинстон сообщил мне, что хочет, чтобы я кое с кем встретился.

Он пригласил меня в свой офис и представил молодую женщину. Он сказал, что она собирается купить макулатуру.

Уинстон сел с одного конца длинного кофейного столика, женщина села напротив. Мне предложили сесть на стул, стоявший напротив пустого дивана, и я с блокнотом в руке приготовился делать пометки.

Уинстон принялся обсуждать с женщиной контракт на поставку макулатуры. Они договаривались о цене на партию картона и старых газет.

— Сколько вы предлагаете? — спросил Уинстон ровным, лишенным выражения голосом.

— Я сейчас не могу заплатить много, — ответила женщина, — вы же знаете, цены на рынке упали.

— Да, я знаю. Назовите мне самую высокую цену, которую вы согласны заплатить, — попросил Уинстон.

Их диалог звучал искусственно. Женщина назвала цену, Уинстон кивнул. В беседе наступила пауза, и они оба рассмеялись.

Сначала я очень удивился, а потом я понял, что они наверняка были знакомы. Эти переговоры были представлением, разыгранным специально для меня. Уинстон и его подруга были словно два ребенка на репетиции детского спектакля. Они забыли свои реплики и не могли удержаться от смеха.

Разумеется, Уинстон понимал, что я был обязан сообщить моим нанимателям об этих «переговорах», и я думаю, он смеялся еще и потому, что его очень позабавила ситуация, в которую он меня поставил.

Все сделки с макулатурой заключались только за наличные, и Уинстон рассказывал мне, что встречался с покупателями поздно вечером, обычно за выпивкой. Все, что происходило между продавцом и покупателем, оставалось за закрытыми дверьми. Так или иначе, цена, о которой они договорились с женщиной, не соответствовала моим сведениям о текущих ценах на макулатуру в Китае.

Наконец, Уинстон передал мне свои финансовые документы, и, как он и обещал, они оказались совершенно бесполезны. В них были, однако, довольно подробные записи о сортировке макулатуры. Там не было сведений о выручке от продажи, но по крайней мере у меня появились сведения о том, какого рода отходы сортировало предприятие Уинстона, и об их объемах.

Когда дело касалось промышленных товаров, каждое изделие в партии было практически неотличимо от остальных. На нашем косметическом производстве мы знали, что один ящик геля для душа «Арбузная свежесть» («Watermelon Fresh») ничем не отличался от другого. Дело обстояло совершенно иначе в деле переработки бумажных отходов. Здесь каждая партия была уникальна. Эта изменчивость позволяла использовать огромное количество уловок, но в то же время, если принять во внимание общую картину происходящего, во всем этом вполне можно было разобраться.

Офисные центры производили довольно стабильное количество бумажных отходов, точно так же как и жители спальных районов оставляли одинаковое количество старых газет в корзинах для макулатуры рядом с домом. Мне казалось, что цифры в документах предприятия должны были оставаться неизменными, однако, если судить по документам Уинстона, складывалась совсем другая картина.

Например, из документов следовало, что количество мусора среди бумажных отходов неизменно росло. Когда я сообщил об этом руководству Waste Corp., Фрэнк предположил, что его рабочие на фабрике в Нью-Джерси стали менее внимательны. Он пообещал попросить их тщательнее просматривать собранную макулатуру и удалять из нее инородный мусор.

Совместному предприятию также разрешалось вычитать небольшую массу воды, которая могла испариться из бумаги со временем, и, судя по записям, ее количество тоже неуклонно увеличивалось. В ответ на мой вопрос, почему количество воды в бумаге из Нью-Джерси постоянно росло, Уинстон предположил, что она впитывала влагу, пока пересекала Тихий океан. Как ни маловероятно было такое оправдание, даже оно не объясняло, почему количество воды увеличивалось со временем.

Но если среди всех этих цифр и было что-то по-настоящему подозрительное, так это сведения о весе разных категорий макулатуры. В самом начале деятельности предприятия офисная макулатура составляла около 70 % от общего объема сырья, получаемого фабрикой. В течение года удельная доля этого сорта бумажных отходов уменьшалась каждый месяц, и сейчас Уинстон утверждал, что они составляли всего 30 % от общего объема получаемой им бумаги.