Владимир Ларионов - От царской Скифии к Святой Руси

Аврелий Августин акцентировал внимание и еще на одном немаловажном факте. Мир истинный может открываться только христианину через дарованную свыше благодатную помощь. Следовательно, только христианин может вести праведную и справедливую войну за высшие ценности. Несправедливый же мир — это удел тех, кто не знает, что такое истинная справедливость, тех, кто не видит в справедливости божественного начала. По Августину, справедливая война находит оправдание в своих конечных итогах — восстановлении нарушенной изначальной Божественной гармонии мироздания. Как следствие первородного греха, война используется божественным правосудием для наказания неправедных, для исправления и испытания праведников. Праведник должен вести войну для того, чтобы исправить ошибки человечества и, таким образом, помогать даже и врагам своим. Побежденный праведником противник также может воспользоваться плодами справедливого мира. Сколь ни парадоксальными могут показаться современному человеку такого рода представления, Августин воспринимает войну, раз уж она справедлива, как свидетельство любви. К этим проблемам Августин неоднократно обращался в течение всей жизни. Очень показательно в этом отношении частное письмо Аврелия Августина Бонифацию, датированное 417 годом. Бонифаций — христианин и воин, но воин, уставший убивать, потерявший всякую уверенность в своей абсолютной правоте. Из послания Августина мы можем понять, что Бонифация одолевают сомнения, простит ли Бог человекоубийство, совершаемое солдатом. Бонифаций полагает, что всякая война есть абсолютное зло.

Августин решительно опровергает его сомнения, заявляя, что убийство, совершаемое солдатом на войне, происходит на законных основаниях, так как, убивая, солдат не действует под влиянием собственных страстей, а является инструментом и исполнителем воли Всевышнего. Что касается прощения, то, подчеркивает в письме Августин, каждому оно будет дано по его заслугам. Августин приводит одну значимую параллель между молящимся и сражающимся с оружием в руках, относя и того, и другого к типу «воинствующего человека»: «Итак, другие, вознося молитвы, сражаются с невидимым противником. Вы же, те, за кого они молятся, сражаетесь с оружием в руках против видимых варваров».

Наряду со сравнением бесов и варваров — врагов христиан, Августин утверждает, что война и ратный труд священны, а молитва — воинское действие! Разумеется, Августин уверен, что конечная цель всякого воинствования есть мир: «Мира не ищут для того, чтобы творить войну, но творят войну для того чтобы добиться мира». Таким образом, Августин в послании Бонифацию сформулировал определенный принцип гармонической целостности христианского общества: взаимодополняют друг друга те, кто в тишине молитвенного подвига ведёт невидимую брань с духами злобы поднебесной, и те, кто защищает молящегося с оружием в руках на поле битвы. И те, и другие являются защитниками христиан от видимых и невидимых врагов, с ними они и ведут священную войну.

Августин сблизил, хотя и провел разделительную линию между двумя типами подвижничества — воинов Христа и воинов мирских. В основу этого мировоззрения Августина легла идея, что воин Христов должен «отрясти прах с ног своих» и вступить в единственно истинную и величайшую из битв, разыгравшуюся в одиночестве, зачастую в тиши «пустыни». Эта битва человеческого духа с грехом и духами зла, с дьяволом, искушением и греховной плотью. Аскет, отшельник, монах становятся новыми и главными Христовыми воинами. Вспомним, что исконное значение слова «аскеза» есть воинская подготовка. Подлинный враг находится внутри каждого человека, подлинная война — психомахия, подлинная победа — победа над самим собой. И об этом в христианском мире должны были помнить не только монахи, но и мирские воины.

Таким образом, деятельность воина в христианском мире оценивалась исключительно исходя из его участия в справедливой или незаконной войне. Если война справедливая, война священная (bellum sacrum), то и воин — «праведный» (iustus bellator). Подобное отношение к войне, отраженное в ряде литургических церемоний и почитании святых-воинов, укрепилось в Византии, во Франкском королевстве в эпоху Меровингов и, особенно, Каролингов, на Руси после Крещения.

На Западе почитание святых воинов шло параллельно с процессом формирования особого миссионерского спиритуализма как приложения к завоевательным войнам, целью которых было покорение и обращение язычников. Этот спиритуализм был тесно связан с представлением о франкском народе как «новом Израиле». Эта же идеология была присуща и ромейскому народу в рамках Византийской империи. Ощущение себя как народа святорусского, также «нового Израиля», питало духовной энергией Русское государство задолго до падения Царьграда в 1453 году.

Христианские империи: Франкская, Византийская и Русская на протяжении почти всей своей истории жили в состоянии постоянной военной угрозы со стороны языческого и мусульманского миров. Таким образом, христианская война и воин-христианин были призваны спасти веру, над которой нависала постоянная угроза. Бернар Клервосский в своем трактате «Новое воинство Христово» писал: «Нет такого закона, который бы запрещал христианину поднимать меч. Евангелие предписывает воинам сдержанность и справедливость, но оно не говорит им: «Бросьте оружие и откажитесь от воинского дела!» Евангелие запрещает несправедливую войну, особенно между христианами. Было бы запрещено убивать и язычников, если бы каким-нибудь другим образом можно было помешать их вторжениям и отнять у них возможность притеснять верных. Но ныне лучше их избивать, чтобы меч не висел над головою справедливых и чтобы зло не прельщало несправедливых. Нет для избравших для себя воинскую жизнь задачи благороднее, чем рассеять этих жаждущих войны язычников, отбросить этих служителей скверны, мечтающих... осквернить святые места и захватить в наследие святилище Бога. О да извлекут дети веры оба меча против врагов!.. Пусть убивают они врагов или гибнут сами. Им нечего бояться славно претерпеть смерть за Христа и не преступно убивать других за Него. Христов рыцарь убивает безгрешно и умирает со спокойной совестью. Умирая, он трудится для себя, убивая — для Христа. Недаром носит он меч. Служитель Бога, он — каратель злых и спаситель добрых. Убивая злого, он — не человекоубийца, а «злоубийца». Он — мститель, служащий Христу, и защитник христианского рода. Великое счастье умереть в Боге, счастливее тот, кто умирает за Бога!»

В 1925 году в русском Зарубежье выходит работа Ивана Ильина «О сопротивлении злу силою», в которой великий православный мыслитель осмыслил позицию в этом вопросе Западной христианской традиции и пришел к тем же выводам. О работе И. А. Ильина епископ Берлинский Тихон тогда же сказал, что книга сия «есть истина, которую Православие носило веками в чувстве и воле и которая впервые выговорена разумом и доказана».