Итоги Итоги - Итоги № 40 (2013)

Шутка юмора

/ Политика и экономика / Те, которые...

Свой профессиональный праздник сотрудники Следственного комитета России отмечают 15 января — в этот день уже почти три года назад появился сей независимый от прокуратуры следственный орган. Но имеет смысл подумать о переносе даты на 3 октября. По сути, это день независимости СКР уже не только от прокуратуры, но от всей вертикали власти, включая, страшно сказать кого. Именно 3 октября 2013 года ведомство Александра Бастрыкинапредъявило обвинение в пиратстве (до 15 лет лишения свободы) 30 гринписовцам, ставшим фигурантами дела о нападении на платформу «Приразломная». Сенсационность акта можно прочувствовать только вкупе с другим заявлением: «В деталях не знаю, что там произошло, но совершенно очевидно, что они, конечно, не являются пиратами». Тирада президента, прозвучавшая незадолго до обвинения, озвученного СКР, была воспринята публикой как руководство к действию. Осмелится ли кто ослушаться?! А вот взяли и осмелились! Действия следователей доказывают их независимость, констатировал пресс-секретарь президента.

Между тем к глубокому чувству удовлетворения, что мы наконец-то живем в правовом государстве, примешивается легкое беспокойство. Что, если правоохранительная машина станет совсем независимой? И от Кремля, и от здравого смысла. Успокоим общественность: ситуация под контролем. Вспомним другой прецедент: знаменитое заявление Кремля о том, что власть не заинтересована в банкротстве «ЮКОСа». И где теперь это юрлицо? И ведь никак нельзя сказать, что суды и следствие действовали тогда совсем уж вразрез с интересами власти. Просто эти интересы не артикулировались публично.

Имеет ли власть свой негласный интерес в деле «Приразломной»? Еще какой! Пользуясь удобным случаем, Москва шлет на Запад «шифровку»: мы ваши шутки юмора про нашу нефть и про наш газ понимать отказываемся. Хочется пошутить — поводы найдем, что блистательно продемонстрировал наш спикер Нарышкин, пропиаривший в Страсбурге московские гей-клубы. А про наши углеводороды, которые вы там у себя в Европах потребляете, — или хорошо, или ничего. Вот Западу и пришлось сделать серьезную мину в ответ: правительство Нидерландов, под чьим флагом новоявленные «пираты» как раз и бороздили наши арктические моря, намерено с Россией судиться на основании Конвенции ООН по морскому праву. Хорошо бы, чтоб в этом процессе сторону ответчика представлял тов. Маркин. Дабы они там, у себя в Голландии, наконец оценили наше, исконно российское чувство юмора.

Период полураспада

/ Политика и экономика / Те, которые...

Уже после вступления в силу закона о реформе РАН вскрылись любопытные подробности. Оказывается, законотворцы забыли на эту реформу выделить деньги. «Там ни копейки не заложено», — сетует президент РАН Владимир Фортов.Поясним: «там» — это в законе. И действительно: в документе отсутствуют какие-либо пояснения, по каким таким сусекам стоит помести, чтобы реформирование российской науки прошло без накладок. Причем деньги нужны немалые — целых 70 миллиардов рублей. Где их взять? Времена-то суровые, просьбы о выделении лишней копейки из казны вызывают в Минфине сильнейшую головную боль.

Впрочем, вопросы имеются и непосредственно к президенту РАН. Владимир-то Евгеньевич зачем закон поддержал, если денег на его реализацию выделено не было? Решил, что финансовый вопрос должен волновать чиновников, а не ученых? Но ведь касается-то это как раз самих академиков. А в их стане, похоже, окончательно воцарился раздрай. Например, в медицинской и сельскохозяйственной академиях вдруг решили, что им с Фортовым не по пути и попросились под крыло профильных ведомств — Минздрава и Минсельхоза. Но вступивший в силу закон велит объединяться как раз под эгидой РАН. Почему руководители «сливаемых» академий раньше-то молчали?! И чего удивляться тому, что академический профбосс РАН публично усомнился в легитимности заявлений президента РАН, который, мол, совсем оторвался от коллектива. В общем, ученые мужи еще раз продемонстрировали, что сей «террариум единомышленников» сам себя не реформирует. Что и требовалось доказать...

Химия и смерть

/ Общество и наука / Общество

Где гарантия того, что запах ядовитого газа, распыленного в пригородах Дамаска, мы не почувствуем где-нибудь в Бибиреве или Отрадном?

В Сирию наконец прибыли эксперты Организации по запрещению химического оружия. Им предстоит оценить объемы опасных веществ, накопленных в стране, источники их происхождения и предложить пути ликвидации всех запасов оружия массового поражения (ОМП). Вот только возникает вопрос: а стихнет ли химическая тревога и после ликвидации асадовских арсеналов? Ведь не секрет, что энная часть «оружия возмездия» находится в руках отморозков со всего мира, причисляющих себя к сирийской вооруженной оппозиции. Вы спросите, а что нам, россиянам, до этого? Ответ прост в своей банальности: если не уничтожить всю эту химическую дрянь прямо там, на Ближнем Востоке, рано или поздно она всплывет где-нибудь в Бибиреве или Отрадном. И тогда кошмар токийского метро покажется нам невинной детской страшилкой...

Дамасская жесть

Первые сведения о появлении в Сирии ОМП относятся к концу 60-х годов. По одной из версий за сирийской программой производства «боевой химии» стояла Франция, в 1969 году подписавшая с ближневосточной страной соглашение о научном сотрудничестве. Тогда же с помощью французов в стране создали исследовательский центр, который, как считают в спецслужбах, являлся по сути правительственным агентством, координировавшим разработку и производство ОМП. Примерно в те же годы Сирия начала сотрудничество с коммерческими компаниями (преимущественно из Франции и ФРГ) по созданию фармацевтических заводов. В сущности, это были производства двойного назначения. То есть официально предприятие выпускало некие компоненты для производства лекарств, но при незначительном изменении технологии сырье могло превратиться в ядовитую начинку для снарядов и бомб. Известно также, что фосген и цианистый водород, которые применялись в производстве химоружия, в Сирии использовались параллельно при изготовлении поликарбонатных смол, полиуретановых пластмасс и некоторых сельскохозяйственных химикатов.