Михаил Леонтьев - За Путина, за победу_NoRestriction

Укрепление позиций России в мире и прежде всего через новую интеграцию на евразийском пространстве. Создание Таможенного союза и единого экономического пространства, на мой взгляд, по моему убеждению, является важнейшим геополитическим и интеграционным событием на постсоветском пространстве со времен крушения Советского Союза. Рассчитываем, что к России, Белоруссии, Казахстану присоединятся и другие партнеры, заинтересованные в более продвинутом сотрудничестве.

Привлекательность идеи новой интеграции на евразийском пространстве неуклонно растет, жизненные реалии, накопленный 20-летний опыт расставляют все по своим местам. Стало очевидно, что в одиночку с сегодняшними вызовами глобальной турбулентности не справиться.

И, наконец, пятое - евразийская интеграция, которая еще раз самым четким образом сформулирована как главный приоритет нашей политики, единственная предпосылка нашего совместного выживания в эпоху складывания новых геополитических центров. При этом отмечено, что Россия может осуществить эту миссию, если станет магнитом для окружающего постсоветского пространства.

На самом деле речь идет о таком магните, который мог бы противостоять внешним магнитам, перетягивающим на себя постсоветские элиты. Это вполне реально, если учесть, что экономическая составляющая этих внешних магнитов обнуляется в контексте глобального кризиса.

Путин много говорит об экономической составляющей реинтеграции, о уже работающем Таможенном союзе ит. д. И если мы действительно запустим эту самую модернизацию и структурную перестройку, экономика будет нашим безусловным конкурентным преимуществом. Но, возвращаясь к началу, если евразийская интеграция, как отметил докладчик, является единственным способом выжить в процессе складывания новых геополитических центров, никакая политкорректность не может скрыть тот факт, что речь идет о геополитической, геостратегической реинтеграции со всеми вытекающими отсюда последствиями и смыслами - культурными, цивилизационными и военно-политическими. То есть, по сути, о восстановлении страны, единой исторической России.

P.S. В этом контексте такие судьбоносные вещи, как «президентский фильтр», «собес» и «полусредний класс», оставляем за рамками нашего обсуждения. Единственно позволим себе поддержать эмоциональный ответ докладчика на коммунистический упрек в упадке отечественного производства говядины крупного рогатого скота: Путин совершенно прав, что в СССР практически не существовало коровьего животноводства мясного направления - оно было мясо-молочным. То есть корову принуждали давать мясо и молоко одновременно, отчего она приходила в замешательство и теряла в весе и поголовье. Это к тому, что можно и должно формулировать самые разные претензии и замечания к программным текстам избранного президента, однако уровень альтернатив, предлагаемых ныне действующей оппозицией - что системной, что несистемной, а они, по факту, явно спелись, - не превышает говяжий. Отсюда потери в весе и численности.

Ни одного содержательного аргумента от старателей вступления России в ВТО мы за все долгое время старания не слышали. Самые добросовестные комментарии сводятся к тому, что «это в общем практически не больно и не так долго, быстро пройдет и вообще скоро привыкните». Даже вновь избранный Владимир Владимирович ограничился гипнотическим заклинанием: «Верьте мне, я худого не предложу». Официальные расчеты потерь от вступления в ВТО страдают вопиющей методологической дебильностью. То есть не покидает ощущение, что страна совершает это действие в полубессознательном состоянии, гонимая такими же вескими аргументами, какие привели к перемене времени и отмене продажи алкоголя в аэропортах.

На самом деле мы имеем дело с очередным торжеством медведевской внешней политики, смысл которой полностью сводится к всепобеждающей политкорректности. Мы будем делать так, как принято среди приличных современных людей. Кстати, пора ввести уголовную ответственность за рецидивное употребление слова «современный». Самое обидное - не столько факт бессмысленного и беспощадного вступления России в ВТО, сколько следующая из него декларация о том, что никаких необходимых для настоящего структурного рывка мер в экономической политики Россия обязуется не производить. Чтобы не кошмарить зря публику, оговоримся: никто на самом деле не мешает плюнуть на это ВТО, при наличии соответствующей политической воли, в любой момент. Но тем не менее само по себе событие, безусловно, вызывает чувство омерзения.

Как поведут себя, например, американцы в тех или иных внешнеполитических обстоятельствах, как правило, всем все понятно. Не только поклонникам и прихлебателям, но и противникам и ненавистникам: «Ну ясно, что эти гады будут делать то-то и то-то .» Последовательность и преемственность - признак и привилегия великой державы. Медведевская пересменка сама по себе обозначила тот факт, что мы таковой великой державой в полной мере не являемся. И некоторая «уязвимость» преемственности, обозначенная нашими авторами, и гипотетическая возможность выбора принципиально различных вариантов внешней политики, возможность нас «перезагрузить» - это лишь констатация этого факта. Тем не менее некоторое базовое основание нашей внешней политики, безусловно, есть. Иначе нам не о чем было бы сегодня говорить. Это основание есть прямой результат первого путинского срока. Это принятие абсолютной ценности реального суверенитета. Вообще концепция «реального сувернитета» - это продукт путинской посткатастрофной реставрации: это понимание того, что реальным суверенитетом обладает и может обладать в мире очень ограниченное число стран. Реальный суверенитет - это возможность самостоятельно принимать решения относительно своей судьбы и возможность проводить такие решения в жизнь. В современном мире, где никакие нормы международного права не действуют, такой суверенитет полностью основывается на материальных предпосылках. У России такой безусловной предпосылкой до сих пор был и по сей день остается только чудом сохранившийся ядерный потенциал (остальные необходимые предпосылки, безусловно, существуют, но в некоем замороженном и недоразвитом состоянии). Кстати, инвариантность сохранения потенциала ядерного сдерживания, даже в контексте перезагрузочных шараханий, свидетельствует о том, что в этом смысле Россия великой державой-таки является. И определенные достаточно жесткие рамки преемственности в нашей внешней политике существуют вне зависимости от идеологических озарений тех или иных лидеров.