Михаил Леонтьев - За Путина, за победу_NoRestriction

И кстати, когда речь заходит о реальной диктатуре, либеральный лепет о «кровавом режиме Путина - Медведева» становится уже совсем смешным. Как заметил один собеседник автора, у нас просто затянувшаяся безобразно Февральская революция, которая пока ни во что не вылилась. Единственно, чего удалось добиться Путину, это изъять Родину из оборота, где она ходила наряду со всеми другими товарами, включая такие товары, как «право», «легальное насилие», тот же «административный ресурс». То есть с некоторых пор Родина не является у нас объектом розничного оборота. Но вернется в этот оборот при первой же возможности. Это первое, что пришло в голову нашим элитным либерализаторам, когда запахло паленым.

Собственно, ситуация ясна как белый день. И выбор ясен. Проблема в том, чтоб его сделать.

То особое значение, которое придается нынешнему празднованию Победы, очевидным образом не определяется «полукруглостью» даты. Наверное, имеет значение, что ближайшая круглая дата будет уже в полном смысле исторической, поскольку реальных свидетелей, не говоря уже о живых победителях, можно будет пересчитать по пальцам. Победа уходит в историю. И сейчас определяется то, как она в этой истории останется, и останется ли вообще. И будет ли вообще у нас история. То есть речь не о празднике, не об участии в параде бывших наших союзников, не о плакатах со Сталиным, хотя и об этом тоже. Речь о нашей идентичности, о том, тот ли мы народ, который сотворил эту Победу. И, значит, способен сделать то же самое? Или совсем другой? Так нынешние греки могут чтить подвиг трехсот спартанцев, или монголы - канонизировать Чингисхана. Та атака на нашу Победу, на ее абсолютность и ее сакральность (при абсолютном же признании всей исторической правды, ее сопровождающей) - это атака на нашу идентичность. Или, что гораздо хуже, попытка застолбить смену идентичности.

То, что у нас называют «попыткой фальсификации истории» для многочисленных последышей нацистских коллаборационистов - это, по существу, их реванш, обозначающий одно: что, в конце концов, они выиграли ту войну. В чем их, кстати, наглядно убеждает просто вид современной политической карты. Для более серьезного заказчика это в первую очередь попытка навсегда исключить наш реванш, стереть генетический код, предполагающий в принципе такую возможность. Шизофренический по видимости и позорный по сути скандал вокруг плакатов со Сталиным - очень удачная картинка к мотивации либеральных генетиков. Независимо от их конкретной политической ориентации и общественного положения. Не о репрессиях речь идет и не о цене Победы. В конце концов, Сталин - это лучшее напоминание и о репрессиях, и об этой цене, которую может отрицать только параноик. Панический страх перед Сталиным - это страх Победы, способности к Победе любой ценой. Давайте уж до конца: если цена Победы чрезмерна и непосильна, может, и не надо было Победы? Бог бы с ней, с Победой? Логически допустимая конструкция. И опять же, могла ли в конкретных исторических условиях эта цена быть существенно меньше? Это могло бы быть так же вполне допустимым предметом содержательной дискуссии, если вынести за скобки истерику, эмоции, штампы и табу. Однако вынести их за скобки не удастся, потому что они и есть суть «дискуссии».

В конечном итоге мы приходим к тому же, о чем много раз говорено: для чего вообще нужно государство? Государство нужно для Победы и больше ни для чего (речь идет о настоящем государстве, анео симулякре вроде Датского королевства или Латышской республики). Если вам не нужна Победа, то вам и такое государство ни к чему - цена чрезмерна. Причем чрезмерной будет любая цена. Смысл в том, что нам предложен тест на нашу способность к Победе. И если мы тест не пройдем, последствия будут соответствующие, можете не сомневаться.

Почему мы победили? Развернутые ответы на этот вопрос безразмерны, как и ответы на вопрос, почему мы не могли не победить. Не мы первые, не мы последние. Пытаясь объять необъятное, ограничимся тезисами.

1. Германия не могла выиграть войну на два фронта ни при каких обстоятельствах. Ни Германия, ни ее союзники не обладали ресурсами - и человеческими, и материальными - сколько-нибудь сопоставимыми с ресурсами ее противников, не только всех вместе, но и каждого по отдельности.

2. Почему Гитлер, безусловно обладавший стратегическим мышлением и безусловно считавший войну на два фронта немецким кошмаром, сам, вроде как самостоятельно, на это пошел, напав на СССР? Как писал генерал Блюментрит, «приняв это роковое решение, Германия проиграла войну».

Есть все основания полагать, что это решение диктовалось обстоятельствами непреодолимой силы. Директива «Барбаросса» была импровизацией, вынужденным ходом и отсюда - заведомой авантюрой.

3. Западные державы последовательно и неуклонно толкали Гитлера к столкновению с СССР, сдав ему Чехословакию (мощнейший промышленный ресурс довоенной Европы) и подставив Польшу. Без сдачи Польши фронтальное столкновение Германии и России было технически невозможно - за отсутствием общей границы.

4. Все действия Сталина, при всех тактических ошибках и просчетах, были абсолютно рациональной подготовкой к глобальному столкновению с Германией. Начиная от попыток создать систему коллективной безопасности в Европе и защитить Чехословакию и кончая пресловутым пактом Риббентропа - Молотова. Кстати, что бы ни говорили «критики» этого пакта, элементарный неангажированный взгляд на карту со знанием обстоятельств первых месяцев войны достаточен, чтобы понять, к каким последствиям могли привести эти обстоятельства, если бы военные операции Германии начались бы со «старой» границы.

5. События 1939—1940 годов ясно свидетельствуют о подготовке Гитлера в координации с Японией масштабной операции против британских позиций в Центральной Азии и Индии. Это была вполне рациональная попытка избежать «ресурсного проклятия» и в дальнейшем - войны на два фронта. «Британская нефть на Ближнем Востоке - более ценный приз, чем российская нефть на Каспии» - это адмирал Редер, сентябрь 1940 года. (Тем более обстоятельства и известные исторические документы показывают, что Гитлер не ставил своей целью полный разгром и уничтожение Британии. А в первую очередь - военное поражение и принуждение к союзу.) Вне этого контекста никак нельзя объяснить ни масштабные планы на продвижение Роммеля на Ближнем Востоке, ни немецкую военно-политическую активность в Персии и Индии, ни фактическое принуждение Японии к подписанию Договора о ненападении с СССР. Что лишило Германию единственного шанса на успех в затяжном противостоянии с СССР.

6. В случае удачи этой операции обеспечивалась как минимум «нейтрализация» Британской империи и одновременно окружение СССР с юга соединенными силами Японии и Германии. Последующий за этим удар по СССР в «мягкое подбрюшье» лишал его стратегической глубины обороны, которая была и оставалась нашим основным материальным преимуществом.