Валентин Акулов - Перестройка-2. Что нам готовит Путин

Раздел, касающийся принципов формирования власти в различных типах государств, я комментировать не стану. Вся эта схоластика не представляет ровно никакого интереса. Остановлюсь лишь на одном утверждении автора, которое, напротив, обойти молчанием никак нельзя. На основании своего анализа Ореховский приходит к выводу, что «между «социалистической» и «капиталистической» демократией в политическом смысле нет принципиальных различий». Такой вывод возможен при условии абсолютного непонимания сущности советской формы власти. Впрочем, это беда не одного Ореховского. Годами и десятилетиями расхаживая в «верных ленинцах», наша «политическая элита» так и не удосужились поинтересоваться, почему Ленин с таким презрением всегда говорил о «буржуазном парламентаризме», противопоставляя ему власть Советов.

Сколько аттической соли было изведено либердемами по поводу ленинской «кухарки». Эти остряки верны себе. Они, во-первых, никогда ничего не дочитывают до конца, во-вторых, фатально не способны понимать даже то, что дочитывают. Мысль Ленина была истолкована ими в том смысле, что политическая деятельность не требует никакой подготовки. Это, конечно, полнейший вздор, ибо у Ленина далее следует: «если ее научить». Так что дешевое остроумие хохмачей из либердемовского вертепа бьет мимо цели. Ленин потому и ухватился за Советы, что усмотрел в них форму прямого народовластия. И был отчасти прав, ибо Советы действительно реализуют идею прямого народовластия. Разумеется, в той мере, в какой она вообще может быть реализована в современных условиях.

Это тема особого разговора. Здесь укажу на три «признака» советской формы власти, принципиально отличающих ее от буржуазного парламентаризма: 1) Советы исключают возможность формирования корпорации профессиональных политиков, политиков по роду деятельности, самопровозгласивших себя «политической элитой». Эта «элита», в сущности, есть не что иное, как каста политических перекупщиков, торгующих интересами и голосами избирателей. А весь ее разрекламированный профессионализм полностью и без остатка исчерпывается тем, что работает она «на постоянной основе», т. е. ник какому иному, созидательному труду и не способна, и не приучена. Советская номенклатура, намозолившая глаза нашим либердемам, это не «элита», а всего лишь чиновничество, без которого не может обойтись никакая политическая система. Все руководящие должности были в СССР выборные; 2) Советы формируются по производственному (куриальному) критерию, предполагающему представительство в них всех групп населения в соответствии с социальной структурой общества. В отличие от буржуазной партийной системы, представляющей собой «круговорот элиты»; 3) в Советской форме власти практически реализуется принцип разделения представительной (законодательной) и исполнительной власти. Советский «парламент» выполнял три функции: представительную, законодательную и контрольную. Народные депутаты информировали исполнительную власть о ситуации в стране. И делали это в высшей степени профессионально, ибо находились в гуще жизни, хорошо знали проблемы, возникавшие в тех или иных ее сферах и требовавших своего незамедлительного решения. Сами депутаты не разрабатывали законы. Законы разрабатывали профессионалы, работавшие, как правило, в органах исполнительной власти. Депутаты лишь обсуждали их и принимали. И делали это опять же в высшей степени профессионально, ибо прекрасно знали, о чем в них идет речь. Это были законы, разработанные по их инициативе и поручению, законы, касавшиеся их прямо и непосредственно, законы, по которым им предстояло жить. Как полномочные представители народа депутаты, наконец, осуществляли контроль за деятельностью исполнительной и судебной власти. В отличие от «буржуазной демократии», в которой власть контролирует самое себя, а разные ее «ветви» выполняют по отношению друг друга функцию соглядатая. Те деформации, которые претерпела система власти Советов в СССР, в особенности начиная с хрущевской распутицы, не могут быть экстраполированы на сами принципы ее формирования.

Я специально акцентирую внимание на профессионализме Советов. Ибо нынешние так называемые «профессиональные парламенты» на самом деле отличаются крайним непрофессионализмом. Законы, которые они принимают, разрабатываются, за редким исключением, отнюдь не депутатами в комитетах и комиссиях парламента, поэтому парламентарии смутно представляют себе, о чем в них идет речь. Они весьма далеки от тех проблем, которых эти законы касаются, а сами законы - от реальных потребностей жизни. Профессиональны они лишь в том, что касается усиления собственной власти и расширения собственных привилегий. Такой казус, как мебельщик в роли министра обороны, а вчерашняя цветочница - в роли вице-премьера, в советской системе власти был совершено невозможен.

Возвратимся, однако, к Ореховскому. Если верить ему, между политическими системами социализма и капитализма нет принципиальных различий. Автор потому и заключает «капиталистическую» и «социалистическую» демократию в кавычки, чтобы подчеркнуть их полнейшую идентичность. «Однако экономическое устройство, - говорит он, - различается принципиально». Это, конечно, так. Вопрос в том, зачем эта тривиальность потребовалась автору. А вот зачем. Ореховский силится доказать, что трудности, с которыми столкнулась экономика СССР в 70-е годы, и те, с которыми столкнулась экономика сегодняшней России, - это в сущности одни и те же трудности. Наличие этих одинаковых трудностей в условиях разных экономических систем при идентичности систем политических, по мысли автора, «демонстрирует ошибочность вульгарного экономического детерминизма». А раз так, то о каком глобальном кризисе мировой капиталистической экономики можно вести речь, если социализм столкнулся с теми же самыми проблемами? Причину кризисов нужно искать не в экономике, не в системе экономических отношений, а в иной плоскости.

И автор делает в этом направлении первые шаги, рассматривая принципы обмена при капитализме и социализме. Обмен при капитализме, говорит он, носит рыночный характер, где субъекты обмена совершенно равны, а потому и обмен эквивалентен. При социализме обмен носит иерархический характер, в основе которого «лежит система статусов». В нем субъекты обмена не равны, а потому и обмен не эквивалентен: «субъект более высокого статуса получает ренту, связанную с его социальным положением». Поскольку в России, сокрушается Ореховский, «сохраняется прежняя, распределительная экономика, к капитализму перейти не удалось. И не удастся...»