Петр Авен - Революция Гайдара

А. К.:У них оружие к 1993 году уже было. Все эти склады были растащены. Нет?

П. Г.:Не были еще.

А. К.:В Интернете можно найти даже какие-то документы, ксерокопии всяких приказов вывешены…

П. Г.:Да в Интернете чего только не напишут. Когда я приехал в 1992 году, я говорю: «Джохар, ты что?» Мы пошли к нему домой. Там все эти ребята, Басаев и все прочие сидели. Нормально ко мне отнеслись.

А. К.:А вы были не знакомы до этого?

П. Г.:Я только с Дудаевым был знаком.

П. Г.:Да. Они меня посадили, стол накрыли «с прогибом». Я говорю: «Джохар, вы что там х…ей занимаетесь?» Он говорит: «Никто со мной не хочет разговаривать. Руцкой меня вообще на х…й послал по телефону. Если я никак не прореагирую, мои ребята меня не поймут и народ не поймет». Я говорю: «Ты знаешь, я приехал, мне надо вывести войска от тебя». — «Зачем? А чем им плохо здесь живется?» Я говорю: «Знаешь, уже начали стрелять по нашим войскам, уже есть раненые, начался террор против наших семей и т. д.».

А. К.:В Грозном было много русских, всех выселили, а некоторых и убили…

П. Г.:Я говорю: «Я войска, наверное, выведу». — «Нет, я не дам тебе вывести». Я говорю: «Как не дашь? Я стрелять буду». — «Ты будешь стрелять, и мы будем стрелять». — «Да ты чего?» Короче говоря, если подводить итог, его обида на наше к нему отношение вот ко всему этому и привела.

П. А.:Он тебе дал вывести войска?

П. Г.:Дал. Но без оружия. Нет, часть оружия мы вывезли. Мы решили с ним разделить его 50 на 50, за что на меня уголовное дело заводили: «Почему ты все не вывел?» Собаки эти наши прокурорские не понимали, что спасибо, что я столько вывел и что полсклада вывез оружия стрелкового. Ну, конечно, много оставил…

А. К.:Это какой был год?

П. Г.:Или конец 1992-го, или начало 1993-го. Это надо посмотреть, там же есть эти документы. На меня начали нападать: «Вот ты все оставил Дудаеву». — «Скажите спасибо, что я тяжелое вооружение все вывел». Я сначала вывез всю артиллерию. Клинья затворов у всех орудий вышиб и потихонечку их вывез. Дальше: все радиостанции подвижные я тоже потихонечку вывез. Все, что нужно, я вывез.

А. К.:То есть вы реально вывод войск из Чечни осуществляли?

П. Г.:Под видом учений.

А. К.:По факту, отдавая себе отчет, что вы находитесь на вражеской территории?

П. Г.:Как-то не верилось, что вражеская. Мне было обидно за наше руководство, которое Борису Николаевичу внушало, что путь вражды — правильный.

П. А.:Ты же был очень близок к Борису Николаевичу. Ты и Козырев были самые близкие политические советники…

П. Г.:Да ладно, Козырев не самый был близкий!

П. А.:А к кому в тот момент Ельцин больше всего прислушивался?

П. Г.:Из министров?

П. А.:Да!

П. Г.:Ни к кому!

А. К.:А не из министров? Персонально кто был самым близким? Коржаков?

П. Г.:Коржаков еще силы не набрал.

П. А.:Тогда кто?

П. Г.:Ну, с Петровым он очень считался, со Скоковым…

П. А.:Лобов?

П. Г.:С Лобовым нет, кто такой Лобов? Тогда это были: Петров, Скоков, Гайдар, Галя Старовойтова, покойная, да. Ну, в принципе, Ельцин еще советовался со мной. Но только когда мы уезжали на охоту в Завидово и там вдвоем двое суток проводили и все вопросы обсуждали. Потом уже потихонечку начали приглашать Петрова. Тот с радостью приехал, увидел стадо оленей и со своего автомата расстрелял штук пятнадцать. Ельцин нас собирает и говорит: «Среди нас убийца. Петров, выйти из строя. Вон отсюда, больше ты никогда с нами на охоту не поедешь».

П. А.:Паш, нам Козырев много рассказывал, что главная проблема была в том, что Руцкой подталкивал Ельцина к вмешательству во внутренние дела республик. Руцкой пытался залезть в Приднестровье войсками, в Таджикистан войсками и везде хотел вмешиваться с помощью Российской армии. Козырев говорит, например, что он остановил поход армии Лебедя на Кишинев.

П. Г.:Ну, может быть, я не знаю.

П. А.:Будто Руцкой пытался направить российские части в Приднестровье на Кишинев.

П. Г.:Нет, конечно. Какой поход, когда 14-я армия подчинялась только мне?

П. А.:Да, а Козырев говорит, что Лебедь там тебя интриговал, пытался играть в собственные игры…

П. Г.:Лебедь собирался на Кишинев? Ты что?

П. А.:Не было такого, ты считаешь?

П. Г.:В Приднестровье стояла драная, разрушенная 14-я армия. На Кишинев?! Нет! Кем он там мог воевать?

П. А.:Вот ею — 14-й армией.

П. Г.:Ты шутишь. Там воевать некому было. Ну, может быть, по линии дипломатической, конечно, Андрей предпринимал какие-то шаги…

П. А.:А в Таджикистане? Он говорит, что еще одна задача у него была — удержать армию от разбегания. В Таджикистане все готовы были разбежаться, пограничники, прежде всего, и армия. Он рассказывал нам, что он туда приезжал, уговаривал всех оставаться на своих местах. Что по этому поводу скажешь?

П. Г.:Про пограничников я не знаю, но про свои войска и в Таджикистане, и в Туркмении, и в других республиках…

П. А.:Никто не разбегался?

П. Г.:Никто даже не пытался разбегаться. Я приезжал, с войсками беседовал, что касается других, типа погранцов, то они мне не были подчинены…

П. А.:Это я понимаю. Но армия оставалась под полным контролем?

П. Г.:Армия была под полным контролем. Под полным. Ни одного шевеления влево-вправо не было.

П. А.:Никаких попыток вмешательств во внутренние дела Таджикистана, Узбекистана или еще кого-то не было? Ничего такого, да?

П. Г.:Не было.

А. К.:Итак, вы вывели войска из Чечни, в Чечне осталось стрелковое оружие, и это сильно осложнило ситуацию в том смысле, что у Дудаева появились уже собственные вооруженные формирования, которые были верны только ему. Дальше процесс эскалации был делом времени.

П. А.:Козырев нам рассказывал, что он спас страну от югославского сценария. Ты считаешь, не было такой угрозы вообще?

П. Г.:Ну что ты! Конечно, не было.

А. К.:Мне тоже кажется, что это некая, так сказать, алармистская теория о том, что у нас был шанс сползти к полномасштабной войне за восстановление СССР. Я не вижу серьезных социальных групп, которые бы в то время за это готовы были воевать.

П. А.:Но это ведь то, что нам сказал Козырев. Мы же не специалисты, мы экономисты и вообще про это ничего толком не знали. Кстати, Козырев нам сказал и другую вещь: что он пытался поменять внешнеполитическую доктрину. Прежний, горбачевский курс состоял в том, что мы враги с Америкой и с Западом, но идем на разрядку, а Козырев пытался стать союзником Запада, даже больше — частью Запада. Вот в вашей практической деятельности было какое-то изменение оборонительной доктрины и отношений с НАТО или не было?