Петр Авен - Революция Гайдара

П. Г.:Конечно, доктрина поменялась.

П. А.:В сторону большего союзничества?

П. Г.:Мы взяли курс пока еще не союзничества с НАТО, а как бы более близкого взаимопонимания.

П. А.:Идея называлась…

П. Г.:«Партнерство ради мира». Я лично несколько раз в Брюссель ездил. Мы решали вопрос о так называемых фланговых ограничениях, сколько там должно техники быть…

П. А.:Козырев уверяет, что тема нерасширения никогда толком не стояла.

П. Г.:Нерасширения НАТО? В то время не стояла. Хотя говорилось о том, что государства, которые пытались войти в НАТО, никуда не денешься, пусть входят. Но должна быть буферная зона между границами нашими и прежними границами НАТО. А вот эти страны, даже если они будут пытаться войти в НАТО, — это буферная зона. Натовские войска не подвинутся никогда на эту территорию.

П. Г.:Нет. Прибалтийские республики прежде всего.

П. А.:То есть был такой разговор?

П. Г.:Да, конечно.

А. К.:И они обещали не входить, не вводить войска?

П. Г.:Да. Мы об этом договорились.

А. К.:И были бумаги подписаны?

П. Г.:При мне — да.

А. К.:И как же они теперь объясняют, почему НАТО оказалось на территории Прибалтики?

П. Г.:Ну, это вы спрашивайте у других министров. При мне этого не было.

П. А.:Козырев говорит, что никаких юридических обязательств не было. Он говорит, что никогда западные страны не обещали не расширять НАТО.

П. Г.:Как не обещали? Обещали!

П. А.:Обещали?

А. К.:И бумаги на эту тему были подписаны?

П. Г.:Ну да. Соглашения.

П. А.:Козырев говорит, что никаких документов подписано не было на эту тему.

П. Г.:Письменные обязательства есть. Ты ему скажи, скажи о Соглашении о фланговых ограничениях, о Соглашении о количестве вооруженных сил на различных стратегических направлениях. Это я по памяти называю. Их наверняка даже больше, этих соглашений. Там четко сказано, где и какое количество натовских войск должно стоять. Еще раз подчеркну: это не обязательство не принимать эти страны в НАТО. Таких обязательств натовцы на себя действительно не брали. Это обязательства не размещать там войска вне зависимости от того, являются эти страны членами НАТО или нет.

П. Г.:О новых членах не было ничего подписано, не стоял даже этот вопрос.

П. А.:Значит, самый важный вопрос: «Будет ли Польша членом НАТО» — не стоял?

П. Г.:При нас, Петя, не стоял этот вопрос.

А. К.:Ну, Польша могла быть членом НАТО, но могла не быть членом военной организации НАТО, как Франция, например.

П. Г.:По Польше такого серьезного ничего не было, я вам так скажу. Вообще, мысли даже у нас в то время не было о новых членах НАТО. Это уже потом…

А. К.:И поэтому можно сказать, что никаких обязательств всерьез на себя Запад не брал?

П. Г.:Никто не брал. Ни мы, ни они. Не стоял этот вопрос. Ни по ПРО не стоял вопрос, ни о чем-то другом.

А. К.:Но договор об обычных вооружениях в Европе продолжал работать?

П. Г.:Продолжал.

А. К.:Но он же не работает!

П. Г.:Ну, это уже другое дело. При мне он работал. Когда натовцы начали продвигаться, тогда наши в одностороннем порядке вот этот договор ликвидировали. Потому что Запад молча продвигался…

П. А.:А ты участвовал во внешнеполитических дискуссиях? В том числе по НАТО? То есть Козырев там тер в Брюсселе.

П. Г.:Конечно, я с ним там бывал. Мы с Козыревым часто вместе ездили. Но со мной велись разговоры только по чисто военным вопросам. Что касается политики, конечно, я глубоко не вникал.

П. А.:Козырев сам вел эти переговоры?

П. Г.:Да.

П. А.:А у него были неблизкие, ты считаешь, отношения с Борисом Николаевичем? Близких не было?

П. Г.:Были, не такие, как у меня. Но Борис Николаевич его уважал, любил… Но близких отношений у президента ни с кем не было. Может, кроме меня?

П. А.:Ты был одно время самый близкий человек к нему?

П. Г.:Как мне говорили: «Ты не первый в России, но и не второй».

П. А.:Правильно. Так для тебя было неожиданно, что тебя в отставку отправили?

П. Г.:Вообще-то, да. Когда Россия фактически получила свою независимость в августе 1991-го, после этих событий, мы собрались у него, пошли в лес. Человек шесть-семь было. Борис Николаевич сам предложил: «Давайте брататься. Я вас в жизни никого не кину, и давайте клясться на крови». Взяли нож, порезали друг другу руки, лизали кровь…

П. А.:Это кто был? Ты был. Кто еще был?

П. Г.:Я, Коржаков, Козырев…

А. К.:Козырев тоже резал? Ничего не рассказывал!

П. Г.:Этот, как его, покойный Виктор, КГБ? Вспомнил: Баранников 141, Руцкого не было. Скоков и еще кто-то, человека два…

П. А.: Гены Бурбулиса не было?

П. Г.:Не помню. Надо у него спросить. Мы нашли там покрышку, разложили выпить-закусить. Покрышка, видимо, от трактора «Беларусь», сели и на крови поклялись по его инициативе. А он нас потом всех кинул. Неожиданно. Неожиданно почему? Потому что, когда Ельцин первый тур не выиграл в 1996 году, эта команда под руководством…

А. К.:Как не выиграл? Он же выиграл первый тур…

П. Г.:Как он выиграл первый тур, если он пошел на второй? Он же не набрал 51 % голосов! Второе место занял Зюганов, а третье — Лебедь. И тогда его команда во главе с Витей Илюшиным, Юмашевым и Таней 142, вот эта троица, плюс там остальная мафия, они решили перетянуть на свою сторону голоса Лебедя, хотя Лебедь всегда был против Бориса Николаевича. Вызвали они Лебедя и говорят: «Лебедь, вот так и так, ты отдаешь голоса».

П. А.:Это Березовский придумал.

П. Г.:Березовский? Может быть. «Ты, — говорит, — отдаешь голоса, мы тебе должность». — «Какую?» — «Секретаря Совета безопасности». — «Хорошо, на тебе голоса». Но он поставил условие о том, что… Лебедь на меня был обижен, я же его уволил, после того как он там, в Тирасполе, распоясался…

Они уговорили Лебедя (видимо, недолго уговаривали) и сказали, что Лебедь отдаст свои голоса в пользу Бориса Николаевича во втором туре против Зюганова. Дали ему должность. Однако Лебедь настоял, что он имеет право отдавать приказы силовым министрам, в том числе министру обороны. После того как они договорились, Борис Николаевич меня вызвал. Я сразу понял, что что-то не то. Пошли во вторую комнату, там накрыто было уже все, выпили по одной рюмке, по второй, по третьей, и он говорит: «Павел Сергеевич, вот я Лебедя решил назначить секретарем Совета безопасности». Я говорю: «Как это так?»