Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

Конечно, около 20 000 немецких коммунистов в 1935 году и позже поплатятся за то, что были верны партии и ее инструкциям. Но, кроме некоторых значи-тельных исключений, пострадали только партийные низы. Другие, хорошо при-строившись в нацистском аппарате, занимают посты в большей части министерств.

Итак, что сделал Генрих Мюллер?

Он привел из Баварии две дюжины своих бывших сотрудников, и среди них был Франц-Йозеф Хубер, который закончит руководителем Гестапо в Вене в 1944 году. Хубер был уволен из полиции Мюнхена в 1933 году как якобы «антина-цист», но Мюллер сумел убедить Гейдриха, что это были злонамеренные слухи, распускаемые его врагами. Он назначил также руководителем берлинского Ге-стапо Фридриха Панцингера, долго работавшего с Мюллером в Мюнхене. Нельзя сказать, что эти люди его друзья, так как у Мюллера нет друзей. Он просто не знает, что это такое. Он и только он уже хочет быть признанным величайшим из полицейских Германии. Но эти люди ему верны.44

Вот поэтому, следовательно, Хубер в Берлине в 1934 году отвечает за слежку за бывшими сторонниками Штрассера и правой оппозицией, как и за их друзьями или филиалами в Австрии, пока еще не присоединенной к Германии стране. В отделе «H» Гестапо, Мюллер устраивает Йозефа Майзингера, задача которого состоит в том, чтобы следить за кадрами нацистской партии и ее филиалов…

Вопреки тому, что можно было бы предположить, это восхождение Мюллера вы-зывало сопротивление. Мы обнаружили в немецких архивах, каким бы тощим ни было там его досье, одно конфиденциальное письмо, подписанное помощни-ком гауляйтера Верхней Баварии, с ответом на вопрос, заданный 12 декабря 1936 года высшим руководством НСДАП по поводу возможного и скорейшего повышения Мюллера по службе. Зарегистрированное под номером III F-2191 / I / M / 697 и датированное 4 января 1937 г., скрепленное подписью некоего Рай-хингера, начальника отдела кадров нацистской партии в Баварии, это письмо повторяет все возражения и оговорки и рекомендует относиться с осторожно-стью к «генеральному инспектору Мюллеру, который даже не является членом партии, еще никогда активно не сотрудничал с партией или ее организациями и не имеет права носить форму подполковника СС и почетную аббревиатуру СС, что предполагается в соответствии с его функциями в Гестапо».

После этих предостережений авторы письма признают, что Мюллер «усердно боролся против левых», но затем добавляют: «Ясно, что он с таким же усердием боролся бы и против правых, если бы ему поставили такую задачу». И подчер-кивают «его огромные амбиции и его очевидный карьеризм», ведь до 1933 года «он колебался между Германской народной национальной партией и Баварской народной партией, но никогда не оказывался при этом на стороне национал-социалистов». Два других параграфа подчеркивают, что «он пробивается впе-ред, невзирая ни на что, и, пробиваясь локтями, постоянно старается демон-стрировать свою старательность. При этом не стесняется приписывать себе за-слуги других, рядясь в чужие перья»». Затем авторы подтверждают, что его же-на — дочь «важного издателя газеты «Würmtalbote» («Курьер долины Вюрма), усердного члена Баварской народной партии».

В общей сложности, делает вывод донесение, «если нельзя доказать, что он живет отдельно от его жены просто чтобы скрывать свои политические истоки, то нельзя слепо доверять ему и, в силу этого, руководство гау (округа) Верхней Баварии не может поддержать его повышение по службе».

Тем не менее, 7 января 1937 года Генриху Мюллеру присваивают звание стар-шего правительственного советника (оберрегирунгсрат) и государственного советника уголовной полиции (криминальрат).

Мы придаем такое значение этому документу из-за того, что он определяет по-ложение Мюллера в ту пору совсем не так, как писали на эту тему другие исто-рики, например, советский ученый Александр Соломонович Бланк. В журнале «Вопросы истории», номер 9 за 1982 год, как и в работе «Три магистра Черного Ордена» (1982) Бланк действительно утверждает, и это верно, что после 1934 года карьера Мюллера «была головокружительной благодаря Гейдриху», но он добавляет — и это неверно, если учитывать документ, приведенный выше — «что его высоко ценили партийная организация НСДАП земли Бавария и муниципа-литет Мюнхена».

А.С. Бланк до 1945 года служил в советской разведке и в этом качестве допра-шивал лейтенанта (унтерштурмфюрера) СС Э. Цильке, с 1934 года эксперта по расовым вопросам у Мюллера. Возможно, Цильке хотел очернить своего бывше-го начальника, ведь Бланк в своей книге делает его кем-то вроде нейтрального свидетеля, а Мюллера кем-то вроде обычного высокопоставленного чиновника, которого на его пост подталкивал Гейдрих.

В 1982 году цензура в СССР играла большую роль. Историю требовалось писать так, как желала партия. Потому в некоторых случаях приходилось повторять несказанное или обвинять одних немцев, но оправдывать других или затушевы-вать их роль.

Все те, кто сближался с Мюллером, с тридцатых годов до конца Рейха, отмечали имидж, который он старался создавать: человек из народа, поднявшийся по иерархии без протекции или помощи, но только благодаря своим качествам вы-дающегося полицейского.

Его размышления, полные презрения по отношению к так называемой «интел-лигенции» Рейха и тем его коллегам из буржуазных кругов или выходцев из университетов, сопровождались маневрами абсолютно в духе того, что об этом говорили нацисты Баварии, когда зимой 1936–1937 года они пытались сопро-тивляться его служебному росту.

В беседах, как со своими сотрудниками, так и с посетителями он часто начинал с безобидных разговоров, затем как бы случайно выходил за рамки темы их встречи и говорил о положении в стране, о возможных ошибочных решениях, принятых на «самом верху», об экономических или социальных вопросах; и, позже, в разгар войны, о возможности или невозможности сепаратного мира Берлина с Москвой…

При этом в углу кабинета всегда присутствовал надежный человек, внешне за-нятый изучением документов, но в действительности Мюллер ставил ему задачу записывать ответы его собеседников, точно отмечая дату и время беседы. Этим человеком как раз и был лейтенант Цильке!

Не только все в стране было наполнено осведомителями Гестапо и Крипо (уго-ловная полиция), но даже сам Мюллер принимал участие в этой постоянной иг-ре, превращающей любой разговор в замаскированный допрос. При любых об-стоятельствах он сохранял двусмысленную позицию, так долго, пока чаша ве-сов явно не склонялась на ту или другую сторону. Так на протяжении печально известной «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года он предупреждает Гейдриха, что банды молодых людей начали громить еврейские магазины. Гейдрих тогда устремляется к Гитлеру, договорившись с генералом Карлом Вольфом. Фюрер отвечает, что это дело СД знать, что происходит, и сообщать об этом. Мюллер тогда приказывает наблюдать за всем и каждым, и отчитываться ему. Никакого неодобрения, никакого вмешательства, пусть действуют. Самое главное — знать…