Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

Почему ни одно совместное расследование не смогло узнать, кто приносил эти цветы?

Холодная война еще не началась. Очевидная гармония пока царила между со-юзниками. Но хотели ли Запад и Советы на самом деле хоть когда-нибудь найти Гестапо-Мюллера, прозвище, которым Мюллера открыто называли? Это про-звище отличало его от многих его однофамильцев, из которых одного тоже зва-ли Генрихом, и он тоже был обергруппенфюрером (генералом) СС и тоже, как и он, служил в Гестапо, но был выходцем из земли Гессен, тогда как Гестапо-Мюллер родился в Баварии, и не был с ним ни в какой родственной связи, как и с тремя другими Мюллерами, служившими на более низких должностях в той же государственной полиции.

(В своей апологетической книге о «Красном оркестре» Жиль Перро (Жиль Пер-ро, «Красная капелла») по ошибке поместил фотографию именно этого обер-группенфюрера доктора Генриха Мюллера и представил ее как изображение Гестапо-Мюллера. — прим. автора.)

Притворялись ли союзники, что были обмануты или безразличны, всякий раз, когда призрак Гестапо-Мюллера появлялся из развалин Германии, когда офи-церы, занимавшиеся расследованиями, сообщали, что, по их мнению, его виде-ли где-то в мире? Почему израильский Моссад заинтересовался Эйхманом и Клаусом Барби, но не Мюллером, их начальником, а ведь Эйхман был, без со-мнения, одним из последних людей, которые видели его на руинах горящего Берлина в огне, когда передовые части Красной армии захватывали бункер Гитлера?

До 1961 года несколько следователей — среди них комиссар немецкой полиции, который работал под руководством командира группы американской разведки в Германии — продолжали, тем не менее, заведенное на Мюллера дело. Немного позже они опросили мужчин и женщин, у которых в мае 1945 года были причи-ны встретиться с ним, прежде чем исчезнуть, в свою очередь, во мраке побеж-денной страны, разрушенной, убитой поражением и разделенной на четыре ок-купационные зоны. Зоны, по которым мои функции позволяли мне передвигать-ся, вначале законно, затем незаконно, что касалось советской, восточной зоны. Очевидно Париж, Лондон, Вашингтон, Москва занимались другими нацистами. В 1961 году тот же американский следователь в Мюнхене продолжал вести это дело не ради жажды знаний, но просто из-за рутины. В Бонне не собирались переворачивать все вверх дном, чтобы найти Генриха Мюллера или Мартина Бормана.

В Москве, знали, что об этом думать, но кого интересовало, что думала Москва?18

Один лишь раз, в 1946 году, американские офицеры как-то задали вопрос сво-им коллегам из Москвы: — Есть ли у вас какая-то информация о нем?

Те усмехнулись: — Какого Мюллера вы имеете в виду?

Эта увертка, очень хорошо известная в разведывательных кругах, наводила на размышления. Несколько бывших сотрудников служб разведки и безопасности Рейха, таких, как Вальтер Шелленберг, который много лет отвечал за шпион-ские сети службы безопасности партии, СД, или Вильгельм Хёттль, их бывший специалист на Балканах, думали, что Мюллер во время своей работы, когда расследовал сети «Красного оркестра», вступил в контакт с Москвой через пе-ревербованных им агентов. В 1943 году, или даже раньше.

Со своей стороны, маршал Иосип Броз Тито уверял некоторых людей из своего ближайшего окружения, что Мюллер сблизился с русскими и без сомнения был завербован Москвой в 1927 году, когда он еще взбирался по карьерной лестни-це баварской полиции. Белградский диктатор даже дал понять, что после его смерти его люди возьмут на себя труд ознакомить мир с этими его источниками. Тито умер, и его люди замолчали.

В 1948 году я говорил о всех этих разнообразных проблемах с Артуром Кёстле-ром, знаменитым писателем, во время наших встреч в Брегенце, какими бы тай-ными они ни были, и позже в 1951 году с Яном Валтиным. (настоящее имя Ри-хард Кребс, немец, агент Коминтерна, перешедший на сторону Запада в 1937 году — прим. авт.) А также, с 1947 по 1972 год, с несколькими бывшими высши-ми офицерами Абвера, тогда уже на пенсии. Тезис у всех был одним и тем же: Мюллер перешел на советскую сторону, окончательно, в любом случае, в 1945 году.

Но как это доказать? Немецкие военнопленные, позже освобожденные Москвой, утверждали в ходе своих допросов, что видели его вскоре после падения Бер-лина и еще двумя или тремя годами позже. Это утверждения, но не неопровер-жимые доказательства. Москва молчала и молчала с 1945 по начало 2001 года. Тем временем я собирал все данные и возможные свидетельства, временами пользуясь тем, на что удалось пролить свет целой команде исследователей и друзей, как на Востоке, так и на Западе.

Эта книга — суммарный итог этих фактов и документов, которые я решил здесь предать огласке.

В эпоху, которая претендует на то, чтобы быть примером в отношении прав и свобод человека, в разоблачении военных преступлений или преступлений про-тив человечества, которая так явно и напоказ требует добиваться демократии и бороться против мнимого или настоящего возрождения «фашизма», даже нацизма, равным образом неприлично и безнравственно, что двое из десяти са-мых высокопоставленных лиц, ответственных за рождение и развитие тоталита-ризма, ускользают от истории.

1.1. «Делиус» и затем «Кент», одинаковые свидетельства

Эта встреча состоялась в парке Бад Шахена, в нескольких километрах от порта Линдау, на немецком берегу Боденского озера. Брауман, один из моих инфор-маторов, убедил капитана первого ранга Герберта Вихмана, который во время войны отвечал в Абвере за шпионаж против Великобритании, что ему ничего не угрожает. Отношения между французскими, английскими и американскими спецслужбами были не очень сердечными. Во всяком случае, я не был охотни-ком на ведьм, моя работа скорее касалась деятельности советских агентов во французской оккупационной зоне. И кроме того — вне моих официальных функ-ций, так как я работал в контакте, а не в подчинении у филиалов DGER (Гене-ральное управление исследований и разведки, французская внешняя разведка, позже переименована в SDECE, сейчас называется DGSE — Генеральное управ-ление внешней безопасности) — я лично интересовался делами, которые союз-ники в своих кабинетах явно откладывали в долгий ящик, в особенности тем, что произошло с ними раньше, два года назад, во время падения Берлина: с Мартином Борманом, серым кардиналом Гитлера, и с Генрихом Мюллером, выс-шим руководителем Гестапо.

Герберт Вихман прибыл из Гамбурга, своего места проживания, где англичане более или менее пристально следили за его контактами, как и за всеми контак-тами бывших помощников адмирала Канариса, которые выжили после неудав-шегося покушения на Гитлера в июле 1944 года, и после расследования, прове-денного Мюллером. Они избежали убийств, совершенных подручными Мюллера или Эрнста Кальтенбруннера, в то время помощника Гиммлера в руководстве служб безопасности Рейха, РСХА.