Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

(Эльза Крюгер в 1947 году вышла замуж за одного из допрашивавших ее английских следователей по имени Лесли Джеймс, и жила под фамилией Эльза Джеймс. Ее муж действительно впоследствии стал университетским профессором, и умер в 1995 году в Германии. — прим. перев.)

В любом случае, точно установлено, что она оставила бункер с первой группой, в предусмотренный час. Группа включала двадцать четыре человека, а не тридцать. Четыре женщины и двадцать мужчин, среди которых посол Вальтер Хевель, вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс, повар и двое из секретарей Гитлера. Ис-торик и законовед Хью Томас в своей книги «Двойники» сообщает, что все рас-сказы об этом бегстве у людей из группы 1 совпадают, тогда как рассказы лю-дей из группы 3, группы Бормана, оказались в равной степени размытыми и противоречивыми, и еще больше в сравнении их с повествованиями участников группы 4, к которой принадлежал Артур Аксман.

Группы, организованные Монке, продвигались к станции метро «Штадтмитте» («Центр города»), чтобы уходить оттуда по туннелям, ведущим либо к северу, либо к северо-западу, либо к западу и северу. Теоретически, таким было предусмотренное движение, но большая часть шести групп быстро потеряли половину своей численности. По крайней мере, две растворились в воздухе.

Например, при прохождении через станцию метро «Кайзерхоф» (сейчас называ-ется «Моренштрассе» — прим. перев.), в то время переполненную перепуганными берлинцами, которые бродили кругами в темноте, пронизанной редкими фона-рями и электрическими лампами. Полицейские преграждали путь в некоторые туннели. Какими бы ни были опасности, люди, охваченные клаустрофобией, хотели выйти; другие опасались пускаться в путь, который проходил под рекой Шпрее. Что, если вода ворвется в туннель, когда они будут идти по нему?

Тогда группа 1 решает направиться к выходу станции «Фридрихштрассе». Груп-па 3, которой руководит Вернер Науман, один из помощников Геббельса в ми-нистерстве пропаганды, решает добраться до «Фридрихштрассе» со станции «Штадтмитте». Оттуда они направятся к мосту Вайдендаммбрюкке, чтобы пе-рейти реку Шпрее.

Около двух часов ночи. Серьезные бои или небольшие столкновения происхо-дят почти везде; другие районы спокойны, так как в некоторых местах проходят переговоры между войсками одной и другой сторон. Каждый раз советские вой-ска должны обо всем докладывать в тыл, то есть либо в штаб генерала Василия Чуйкова, либо в штаб маршала Жукова, который командует всей операцией. Таким образом, когда генерала Ганса Кребса 30 апреля отправляют для перего-воров прямо перед последним штурмом бункера, Жуков не смог самостоятельно принять решение: ему надо было связаться со Сталиным в Москве. Многочис-ленные историки детально описали этот аспект взятия Берлина.

Мартин Борман теперь движется на поверхности, с семью или восьмью спутни-ками, вблизи от моста Вайдендаммбрюкке. Не будем возвращаться к десяткам рассказов и противоречивых свидетельств об его предполагаемой смерти на мосту. Почти все те, кто с мая и до зимы 1945 года уверяли, что видели, как он лежал, растянувшись, без признаков жизни, позже сознались, что лгали. Например, Аксман, шофер Гитлера Эрих Кемпка и другие слуги Гитлера, или Ганс Баур, личный пилот фюрера, который, раненый в ногу, будет взят в плен и увезен в СССР. Он будет освобожден только десятью годами позже.

Вместо этого давайте хорошенько запомним свидетельство майора СС Йоахима Тибуртиуса из дивизии СС «Нордланд», который после войны стал торговцем зерном. Он хорошо видел, как огонь противника поразил один из танков, нахо-дящихся на мосту, и что те, кто оказались поблизости, попадали или были сду-ты взрывной волной. Но, сразу же после этого, рассказывает он, «я пошел на другой стороне моста до отеля «Атлас» и там я увидел Бормана, в гражданской одежде. Мы пошли вместе к Шиффбауэрдамм, затем на Альбрехтштрассе. После чего я потерял его из виду. У него было столько же шансов спастись, сколько и у меня».

Это заявление стоит учесть, потому что Тибуртиус был известен своей серьез-ностью, своей честностью, и на его совести не было никаких поступков, в кото-рых он мог бы себя упрекнуть. Он только выполнял свой долг, и никогда не был объектом каких-либо расследований, когда 17 февраля 1953 года, спустя почти восемь лет после этой ночи, он рассказал об этом в бернской газете «Der Bund».

У меня были другие причины принимать всерьез Тибуртиуса, которого мне по-рекомендовал один майор Вермахта, укрывшийся после войны в районе Трие-ста, который поддерживал со мной переписку в течение десяти лет.

Когда корреспонденты его расспрашивали, Тибуртиус добавил то, что прошло незамеченным: «…Позже один из моих товарищей подтвердил мне, что он встретил Бормана, одетого в форму егеря около Комотау…» Никто другой, кро-ме него никогда не упоминал этот маленький городок, расположенный в дю-жине километров от германо-чешской границы, сегодня под чешской юрисдикцией, но в то время он был немецким. Никто за исключением меня в этом рас-сказе, так как Комотау (по-чешски Хомутов), как мы об этом уже говорили, был одним из главных тайных пунктов плана Бормана-Мюллера на случай немецко-го поражения, одновременно как место сбора и как место тайного хранения ча-сти средств из казны сети «Хакке». В часе езды оттуда на запад, около города Хоф, в Кёдице находилась вилла, которую Мюллер приказал втайне обустроить для себя. В 180 километрах к югу от Хофа можно было добраться до Дегген-дорфа, вблизи от Регенсбурга с одной стороны, и от чешской границы с другой. Деггендорф — это другая тайная точка плана, там, где я случайно встретил Бор-мана в 1948 году.

(В других источниках фамилия майора указывается как Тибертиус, а не Тибуртиус. В любом случае, этот майор не имел никакого отношения к немецкому ученому, препода-вателю и политику Йоахиму Тибуртиусу, поскольку тот служил с 1942 по 1945 в звании старшего лейтенанта, потом капитана в автотранспортной службе Вермахта и никак не был связан с СС. — прим. перев.)

Вернер Науман, проводник группы 3, в которую входил Борман во время эваку-ации из бункера, не привлекал больше к себе внимания, пока в 1953 году рас-следование BfV, Федерального ведомства по охране конституции (службы внут-ренней безопасности боннского правительства) не инициировало операцию с целью предотвратить, как тогда говорили, «неонацистский заговор». Дюжина подозреваемых была арестована. Тогда на сцене и появляется Науман, кото-рый, как считают, был связан с группой предприятий, созданной неким Гербер-том Лухтом. Но пресса не сообщала о том, что Лухт и Науман к тому времени уже, по крайней мере, три года совершенно противозаконно торговали с Восто-ком, поставляя в Восточный Берлин стратегические материалы, настоящим по-лучателем которых была Москва.