Станислав Белковский - Черная метка оппозиции

Александра Литвиненко? Царствие ему небесное, конечно, но все, кто, как я, был знаком с покойным, скажут уверенно: Саша был кем угодно, только не диссидентом и не борцом с режимом, даже если считал себя таковым. Скорее, он пал жертвой криминальнокоммерческой разборки, о которой мы еще поговорим отдельно.

Сергея Магнитского? Он — жертва корпоративного конфликта, разрешавшегося традиционными для России силовыми методами.

Хотя, безусловно, всех очень жаль, пусть всем будет земля пухом.

И вторую чеченскую войну (1999 г.), кстати, затеял вовсе не Путин, а его предшественник, признанный отец РФ-свободы Борис Ельцин.

Нет, господа оппозиционеры, Владимир Путин никакой не диктатор, а пародия на диктатора. Местами очень удачная, спору нет. Но именно такая пародия в наибольшей степени дискредитирует диктатуру как таковую. В большой степени справедливо будет сказать, что Владимир Владимирович всей своей государственно-политической практикой убил железное обаяние диктатуры в России. И обусловил тем самым появление сытого хомячка, который расправил плечи и встал на площади в полный рост. И не сойти ему больше с этого места.

Намедни выборы мэра города Ярославля выиграл человек, поддержанный объединенной оппозицией, — 44-летний Евгений Урлашов. На стороне Урлашова были вместе КПРФ, «Справедливая Россия», «Яблоко» и «Солидарность». Своего соперника, бизнесмена-единоросса Якова Якушева, оппозиционный кандидат, как говорят в футболе, вынес в одну калитку, получив почти 70 % голосов против 28 % у ставленника власти. Хотя весь ярославский административный ресурс люто и бешено работал на Якушева. Единоросс царил в местных СМИ. И все равно пролет.

Я не знаком с Евгением Урлашовым и не берусь судить, хороший он человек или так себе, справится с обязанностями мэра или не очень. Меня сейчас это вообще не интересует. Важно иное. Ярославль преподал открытый урок: как оппозиция (системная и внесистемная, подлинная и полуподлинная), соединив силы и возможности, может не только спокойно, но и убедительно выиграть выборы. Здесь, в путинской России, сейчас, на первом году третьего путинского срока.

Строго говоря, победа антивластного кандидата на мэрских выборах не бог весть какая новость. Так уже бывало и в прежние годы в разных местах — от Волгограда до Иркутска. И всякий раз победившие оппозиционеры подозрительно быстро склоняли голову перед «Единой Россией», а той вовсе бежали с оппозиционного корабля, пополняя жадные ряды «партии власти».

Наверное, такой риск есть и нынче в Ярославле. Но все-таки слабо верится, что избранный мэр Урлашов пойдет на поклон к единороссам. И не потому, что мы должны априори исходить из его совершенной политической честности. А потому, что времена изменились. Бренд «партия жуликов и воров» прирос к «ЕдРу» практически намертво. В общем, все как с КПСС в разгар горбачевской перестройки-1. С той лишь разницей, что в Компартии сохранялось идеологически мотивированное ядро, а в «Единой России» его не было отродясь. Это ведь, по сути, никакая не партия, а союз бизнесменов и бюрократов, объединенных идеей доступа к многоуровневой кормушке. Есть доступ — есть «ЕР», доступ уходит.

И любой Урлашов сегодня будет понимать, что бегство на тонущий корабль — занятие не самое перспективное.

Уже в этом, 2012 году нас ждут еще выборы, губернаторские — в семи регионах: Новгородской, Самарской, Брянской, Амурской, Костромской, Смоленской и Ярославской областях. Плюс выборы мэров Красноярска, Омска и Волгограда. Это не так уж хило. Вы будете смеяться, но оппозиция может победить везде, если согласует список единых кандидатов и соберет все наличные ресурсы. И тогда к концу года страна будет другой. Формально — еще путинской Россией, фактически — уже нет. Так что теперь от оппозиционеров — и тех, что по-прежнему заседают в Охотном Ряду, и других, толпившихся на сценах Болотной площади/проспекта Сахарова, — зависит, сдюжат они или, как чаще всего бывало в прошлом, утонут в мелких интригах и попытках сепаратно расторговать ситуацию с Кремлем.

Концентрироваться на выборах — важнейшая задача, кто бы что ни говорил. Причем мощные оппозиционные фигуры федерального значения вполне могут стать губернаторами и мэрами, что окончательно введет их в поле легальной и легитимной борьбы за власть. На самом высоком уровне.

От некоторых оппозиционеров мне пришлось услышать в последнее время нечто вроде: трудно нам бороться за региональные посты, там, не в Москве, не хотят варягов, а желают исключительно своих, привязанных к месту.

Полноте. Это, как по мне, ерунда.

Одно из самых главных неизбывных (в масштабе нашей многовековой истории) желаний русского человека — преодолеть собственную провинциальность. Мы ощущаем себя живущими на краю обитаемого мира. И хотим — чаще неосознанно, чем сознательно, — как-то придвинуться к теплым гольфстримам Европы, защитив себя от нашего родного ледяного пространства, где человек, отданный всем ветрам, выживает только условнодосрочно, зверским усилием воли или же просто по привычке.

Об этом написана немалая часть большой и маленькой русской литературы, включая почти всего Чехова. «В Москву! В Москву!» А то, что для глубинки — Москва, для Москвы — Париж и всякий прочий Лондон.

Ничто так не способствует преодолению провинциальности, как явление известной, узнаваемой общенациональной фигуры.

Вот, например, вспоминаю выборы губернатора Красноярского края, 1998 год. С федеральных высот баллотироваться туда прибыл генерал Александр Лебедь, ныне, увы, покойный. Команда экс-губернатора Валерия Зубова (кстати, пожелаем ему теперь удачи в борьбе за пост мэра Красноярска) повела против генерала кампанию по двум основным направлениям: 1) Лебедь — чужой, что плохо, а Зубов — свой, что хорошо; 2) за Лебедем стоит инфернальный олигарх Березовский.

Надо ли говорить, что оба эти пункта сработали на будущего губернатора и против бывшего. Было доказано, что при прочих равных русский человек проголосует за интересного чужого, а не обычного своего. Свой — он слишком прост и понятен, как три копейки, мы его как облупленного знаем, вон стоит его покосившийся дворец (у нас же, типа, и украденный). Чего от него ждать? Совсем другое дело — чужой. Это неизвестность, а значит — надежда. А надежда — главное в жизни человека как общественнополитического существа. Что же до Березовского, то один красноярский таксист, представитель неформальной, но вполне репрезентативной социологической выборки, сказал мне весной 1998-го: «Ну и пусть. Если он стоит за Лебедем, может, и нам чего перепадет».

Надо заметить, что русский человек готов тактически блокироваться с нечистой силой, если она способна защитить его от всепроникающей земной власти. Не случайно в XX веке два главных положительных героя русской литературы представляли нечисть: