Лев Вершинин - Россия, которую мы догоняем

Назовем кошку кошкой. Совершенно не исключено, что г-н Ажубалис очень скоро начнет извиняться и пояснять, что сказал не то и понят не так, но слово-то не воробей. Что случилось, случилось. Персона, в рамках официальной табели о рангах равнозначная, допустим, г-же Клинтон, публично заявляет о полной ассоциации представляемого им государства с радикальной политической группировкой, предполагающей свергнуть законные власти сопредельной страны. Да еще со ссылками на «друзей в Америке», поминать которых, не заручившись их разрешением, карликовый министр едва ли осмелился бы.

А коль скоро так, то, получается, озвучена готовность перейти к «сирийскому» варианту. Даже, строго говоря, не готовность, поскольку первый шаг уже сделан: «пред-правительство» заявило о себе, а скоро, безусловно, и преобразуется в полноценное «правительство в эмиграции». И второй шаг тоже сделан: высокопоставленный (выше почти некуда) представитель властей гостеприимной страны поддержал инициативу «белорусских демократов». В первых рядах которых (это уже, кстати, третий шаг) числятся «популярные» (во всяком случае, представленные как «популярные») представители силовых структур обреченной на заклание страны.

По сути, «нулевой цикл» на этом завершен. Фундамент заложен. Теперь следует ждать сообщения о формировании какой-нибудь «Армии Освобождения Беларуси», а затем и ее первых активных акций (хотя бы минимальных, для создания информповода) в районах, граничащих с территорией небольшого сопредельного государства, власти которого уже поддерживают (на грани признания, до которого от поддержки такого уровня рукой подать) «оппозиционеров».

Далее колея накатана.

Сперва — атака цивилизованных СМИ по всему фронту, интервью с «лидерами сражающейся демократии», твиты с мест о «зверствах распоясавшегося режима», провокации беспорядков (масштаб неважен, важен опять-таки информповод), а за кулисами — деньги, деньги и деньги. Затем «обеспокоенность правозащитников», инструкторы, взрывы на периферии, неуклонное расширение информационных атак, опять деньги. Потом (невесть откуда) оружие и сообщения об «освобожденных зонах» (одна деревня на полчаса — более чем достаточно), «чудовищных репрессиях» и «необходимости вмешательства».

И так далее. И тому подобное.

А реальность, как показывает опыт Ливии и Сирии, это вовсе не то, что происходит в действительности, но то, о чем вещает «CNN» сотоварищи. Так что демарш каких-нибудь клоунов в ООН, «озабоченность» серьезных игроков, санкции и создание какого-нибудь «Клуба друзей Беларуси» в перспективе рисуется не гипотезой, а наиболее естественным итогом развития процесса. Эта схема отработана до мелочей, и рыбка задом не плывет.

Безусловно, Беларусь — не Ливия и не Сирия. Это все же Европа, и правительства «сопредельных стран» могут побояться разжигать пожар у себя под боком. Хотя, с другой стороны, Сербия ведь тоже в Европе, а с Сербией не постеснялись. И успокаивать себя тем, что, дескать, уход Саркози «смягчил» подход Запада к таким вопросам, на мой взгляд, крайне недальновидно, поскольку подобные сюжеты от личностей не зависят. Иное дело, что Сербия не входила в союзное с Россией государство, а Беларусь входит.

А следовательно, весь вопрос в том, какую позицию займет Россия. Ответ как бы очевиден, но, к сожалению, именно «как бы». Поскольку — и это ни для кого не секрет — победа на выборах Владимира Путина на данный момент еще далеко не закреплена. Противоречия в высшей политической элите России, противостояние «западников», готовых прогибаться на 100 %, и «не очень западников», имеющих свой взгляд на перспективы развития страны, никуда не делось, напротив, вышло на уровень — по оценке генерал-майора Владимира Овчинского — «явной, грубой конфронтации. И одна из групп элиты (…) не может согласиться с результатами выборов, она будет делать все, чтобы постоянно радикализовать ситуацию».

Заранее согласен: когда речь идет о раскладах в московских верхах, наверняка сказать нельзя ничего. Все исключительно по лекалам конспирологии. Даже хуже того, пресловутой «кремлелогии», когда «дрожание его левой икры есть великий признак», а любой слух может оказаться сознательно запущенной (на предмет прощупать почву) дезой. Иными словами, речь идет о гадании на гуще, и даже не кофейной.

И все же.

Судя по запредельно (куда круче, чем в предвыборную пору) ожесточившейся, переходящей в прямые оскорбления риторике западных СМИ в адрес лично Путина, его победа в самом деле Запад не устраивает, и Запад всерьез намерен взять реванш. Недаром же оппозиция (московская, а не минская) уже сейчас сулит «горячую осень». Ту самую, которую предрекает и Владимир Овчинский, — благо, «небольшое сопредельное государство», от себя зависящее еще менее, чем Литва, под создание очередного «переходного правительства» налицо.

А теперь, — еще раз подчеркнув, что все такого рода рассуждения, кроме определения самых общих тенденций, вилами по воде писаны, — подведу итоги.

Если кто-то поджег степь, поможет только встречный пал. Лучше всего в виде кадровой революции сверху с выносом на задворки оборзевшей шелупони. Но если на это нет ни сил, ни предпосылок, сгодится ужесточение действий на внешнеполитической арене. В связи с чем тот факт, что первым визитом Владимира Путина как президента стал визит в Минск, лично мне внушает очень осторожный, но все-таки оптимизм.

В вопросе же обсуждения в СБ ООН в случае провала плана по политическому урегулированию в Сирии Россию пощупали на предмет того, до какой степени она готова отступать, и Россия обозначила свои красные линии. Так внятно, что внятнее просто некуда. Вернее, есть куда. Но Ельцин все-таки был Ельциным, человеком с особой спецификой. 7 декабря 1999 года после банкета он был просто не в состоянии подбирать выражения. На следующий день, конечно, началась дипломатия, выступил Якушкин, потом генерал Яковлев, главком Ракетных войск стратегического назначения, все понемногу улеглось, но слово было сказано: все поняли, что Россия ядерной войны не начнет, а если заставят, то располагает достаточными силами, чтобы выдержать и ответить по полной.

Безусловно, ситуации хотя и сходны, но не идентичны. Тогда Америка была на взлете, благодушна и чересчур обострять обстановку намерений не имела. Да и Ельцин уже считал часы до «Я устал, я ухожу» и мог позволить себе покуражиться напоследок. И все же, как писал позже Маркус Игаль, «это был тяжелый момент. Зная характер Бориса Ельцина, нельзя было исключать, что, если его разъярить, он может совершить поступок, полностью противоречащий интересам не только международного сообщества и России, но и его личным. К тому же никто не знал о содержании его приватной беседы с Председателем Цзян, и европейские лидеры проявляли максимум обеспокоенности, напоминая Президенту о том, что европейские союзники не хотели бы пострадать». А сейчас многое изменилось.