Михаил Хейфец - Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы

Разумеется, он не был христианином… Его нога не переступала и не могла переступить порога церкви. Он никогда не крестился и не преклонял колени перед крестом, ни перед каким-либо образом или подобием человеческого тела. Он не делал это ни разу в жизни. Выражаясь современным языком, он жил как еврей, стремящийся улучшить мир и усовершенствовать духовное наследие, и умер как еврей, отказавшийся идти проторенным путем…

Хотя христиане зовут его „Иисус Христос“ („Спаситель Помазанник“), для меня он, прежде всего, Йешуа, сын Марии и Иосифа. Рабби Иисус был прав, говоря о косности и ханжестве организованной религии и о том, что всем людям одинаково необходимо милосердие. Но этот человек горько ошибался, говоря о всемирном братстве и всеобщей любви. Любовь — продукт редкий, и если попытаться расстелить ее над всем человечеством, то покров окажется слишким тонким, практически неощутимым. Можно любить десять, даже двадцать человек, но если кто-то заявляет о своей любви ко всем странам Третьего мира, или ко всем бедным, или ко всем инвалидам, то эти заявления немного стоят. Более того, любовь способна в каждую минуту обернуться лютой ненавистью — при первом же разочаровании. В этом вопросе Ииусус был гораздо более опрометчив и гораздо менее осторожен, чем мудрецы Израиля, проповедывавшие справедливый суд, но не призывавшие полюбить весь мир» (39).

Его современники были, конечно, не против его идей о всеобщей любви, но — они слабо верили в их осуществление в нашем грешном мире. Немало есть свидетельств в Евангелиях, что некоторые вероучители сочувствовали проповеди Йешуа. «Книжник сказал Ему: „Хорошо, Учитель! Воистину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем, и всею душой, всей крепостью, и любить ближнего, как самого себя, любовь есть больше всех всесожжений и жертв“. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: „Недалеко ты от Царства Божия“» (Мк, 12, 32–43). Другой эпизод — у Луки. Некий «законник» спросил: «А кто мой ближний?» Йешуа рассказал ему притчу о путешественнике, ограбленном разбойниками… Священник прошел мимо — не помог. Служитель Храма (левит) прошел мимо — не помог. А иноверец, самаритянин, проезжая мимо, сжалился — перевязал раны, привез в гостиницу и заплатил ее хозяину за цход за раненым. «Кто из этих трех был ближним попавшемуся разбойникам?» Тот сказал: «Оказавший ему милость». Тогда Иисус сказал ему: «Иди и поступай так же» (10, 37–38).

Рождался новый принцип морали: «Не судите, да не судимы будете. Оправдывайте и будете оправданы! Какой мерой отмерите вы, такой мерой отмерят и вам» (Лк, 6, 37–38). Само по себе это не было великой новостью: еще великий рабби Гиллель учил: «Не суди товарища своего, пока не побывал на его месте». Но Йешуа шел много дальше — он проповедовал истинную любовь именно и, в первую очередь, к грешникам! Когда фарисеи упрекали его за «дурное общество», в котором он предпочитал проводить дни, им было отвечено: «Во враче нуждаются не здоровые, а больные… Я пришел призвать не праведников, а грешников» (Мк, 2, 16–17).

Учение Йешуа было несомненно несоизмеримо — именно это слово и употребил Давид Флюссер — со здравым смыслом. И потому еврейские законоучители в массе своей его не могли поддержать. Ведь они — они отвечали за живой, существовавший народ…

Но они и не осудили его учение. Уже упоминалось о выступлении раббана Галиэля в Верховном суде в защиту апостолов, когда тот добился оправдания. Вот другой случай — когда перед Синедрионом предстал апостол Павел. «Узнал же Павел, что тут одна часть фарисеев, а другая саддукеев, и возгласил: „Мужи братия! Я фарисей, сын фарисеев, за чаяние воскресения мертвых меня судят…“ И, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: „Ничего худого мы не находим в этом человеке. Если же Дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу“» (Деяния, 23, 5–10). Позже римский офицер напишет правителю Иудеи об этом суде: «Клавдий Лисий — достопочтенному правителю Феликсу — радоваться!.. Я нашел, что обвиняют его в спорных мнениях, касающихся закона их, но что нет в нем никакой вины, достойной казни или оков» (там же, 29–30). Третий случай подобного типа описывает Иосиф Флавий. В 62 г. был обвинен в хуле на Синедрион (как можно понять текст, за обвинение Синедриона в убийстве своего брата) брат Учителя, глава иерусалимской христианской общины Яаков. Он (видимо, и еще несколько христиан) был казнен по еврейскому обычаю — забит камнями. Тогда фарисеи, члены Синедриона, обратились к светским властям с жалобой на незаконную процедуру вынесения приговора (видимо, без участия оппозиционных членов Верховного суда) — и первосвященник был по жалобе фарисеев лишен от сана.

Здесь, наконец, мы возвращаемся к главному сюжету, который занимает нас в истории Йешуа — к его суду и казни. Если фарисеи, принципиально расходясь с Йешуа во мнениях, не участвовали в организации судебного (а по мнению Флюссера — даже внесудебного) убийства — кто же тогда подготовил и организовал смертельную акцию и почему?

Давид Флюссер предполагает, что политическое преследование Йешуа начались еще в Галилее. Он цитирует Иосифа Флавия: «Вокруг Иоанна (Предтечи — М. Х. ) собрались люди, воодушевленные его словами. Ирод же, боясь, как бы Иоанн, обладая такой силой убеждения, не поднял мятеж (казалось, по его совету люди сделают все), решил, что лучше предупредить события и покончить с Иоанном, не дожидаясь восстания, а не раскаиваться потом, если случится переворот. Заподозренный Иродом, Иоанн был отправлен в Махерон и там убит» (40) (евангельскую версию, завершающую сюжет, с Иродиадой и Шуламит (Саломеей) не стоит пересказывать). При чем тут, однако, Йешуа? Оказывается, рассказ у Матфея об этом историческом эпизоде начался с такого стиха: «В то время Ирод-четверовластник услышал об Иисусе и сказал служащим при нем: „Это Иоанн креститель, он воскрес из мертвых и потому чудеса делаются им“» (Мф, 14, 1–2). Т. е. мысль о воскресении праведника из мертвых, о сопровождающих его воскресение чудесах, заранее бродила в сознании иудеев, даже самых высокопоставленных властителей. Ироду-Антиппе могло показаться нужным избавиться от «воскресшего Иоанна», как было сделано с самим Предтечей, и он мог отдать нужный приказ. «В то время пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: „Выйди и удались отсюда: Ирод хочет тебя убить!“ И сказал им: „Пойдите, скажите этой лисице: `Се, изгоняю бесов и совершаю исцеление сегодня и завтра, а в третий день кончу. А впрочем, мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтоб пророк погиб вне Иерусалима. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе`!“» (Лк 13 31–34). И — ушел он от Ирода в Иерусалим. Если суждено погибнуть от рук врагов, то пусть это свершится, как положено посланному Богом — в Иерусалиме. Это было предсказано еще в видении на горе Табор: в день Преображения Моше и Илия «говорили о его будущей кончине в Иерусалиме» (Лк 9, 31).