Владимир Рекшан - Кайф

- Санкт-Петербург? - переспросил Летающий сустав.

- Круто! - сказали рыжие братаны.

Да, мы родились в этом городе, выросли в старом центре и город жил в нас и станет жить до последнего дня, мы плохо умели, но сочиняли сами, на родном языке, а ведь иные (многие!) доказывали:

- Рок не для русского языка! Короткая фраза англичанина - в кайф, а русская - длинна, несуразна и не в кайф! Не врубаетесь?

Это оскорбляло. И мечталось, пусть не на уровне четкой формулировки, проявить себя, доказать, что приобретенные возрастом обязанность служить в армии и право жениться должны быть дополнены необходимостью обязанности и права на свой крик; словно новорожденные, мы мечтали закричать по-русски: Мы есть!

Я написал композицию Сердце камня и посвятил ее Брайану Джонсу: И у камня бывает сердце, и из камня можно выжать слезы. Лучше камень, впадающий в грезы, чем человек с каменным сердцем... Ми-минор, ре-мажор, до-мажор, си-мажор по кругу плюс вторая часть - вариации круга, да страсти-мордасти басо-баритона и ритм-секции. Я написал боевые композиции Осень и Санкт-Петербург.

У меня в допетербургские времена имелся некоторый опыт: провал на вечере биологического факультета в ДК Маяк, случайный наш квартет первокурсников играл плохо и нас освистали; однажды помогал играть на танцах в поселке Пери ансамблю, собранному из охтинских рабочих парней - помню пыльный зальчик, помню, как перегорели усилители, помню, дрались в зале из-за девиц и помяли заодно кого-то из оркестрантов...

Уже запекались по утрам на парапетах первые льдинки. Днем же сеял дождик, а встречный ветер боронил невские волны. Той осенью семидесятого года я рехнулся окончательно. Часть жизни, что была впереди, начиналась,

У Санкт-Петербурга появилась мама, рок-мама Жанна - взрослая, резкая, выразительная женщина-холерик. Она устраивала джазовые концерты (с Дюком Эллингтоном и его музыкантами организовала встречу в кафе Белые ночи; в припадке восторга городские джазмены повыдавили там стекла и снесли двери), устраивала концерты первым нашим самостийным рок-группам и, побывав случайно на репетиции Санкт-Петербурга, решила содействовать нам.

Сошедший с ума, я получил с ее помощью неожиданное приглашение выступить на вечере психологического факультета Университета. Нам даже обещали заплатить сорок рублей.

Стоит вспомнить, как концертировали первые рок-группы. Контингент болельщиков был не столь велик, сколько сплочен и предан, рекрутировались в него в основном студенты. В вузах же, под видом танцевальных вечеров, и проходили концерты. Зал делился по интересам - к сцене прибивались преданные, а где-то в зале все-таки выплясывали аутсайдеры прогресса. Муха, Университет, Академия, Политехнический, Бонч, Военмех- надо б там вывесить мемориальные доски.

Рок-групп наплодилось, словно кроликов, каждую субботу выступали в десятке Мест. Героические отряды болельщиков проявляли поистине партизанскую изворотливость, стараясь проникнуть на концерты, поскольку на вечера пропускали только своих учащихся, а посторонних боялись, зная, чем это может кончиться. Но все одно кончалось. Отчего-то наиболее удачно просачивались через женские туалетные комнаты. Иногда влезали по водосточным трубам. Иногда приходилось разбирать крышу и проникать через чердак. Главное, чтобы пробрался в здание хотя бы один человек. Этот человек открывал окна, выбивал черные ходы. Если здание оборонялось, и местные дружинники перехватывали хитроумных лазутчиков, шли повзводно напролом, пробивали бреши, срывая с петель парадные двери, и растекались по коридорам. Бред какой-то! Видимо, не я один сошел с ума той осенью семидесятого года...

Мы привозим На Красную улицу нашу электрическую рухлядь. Там в низеньком особнячке, дугой обнявшем двор с булыжным старинным покрытием, расположился факультет психологов. Актовый зал оказался с небольшой низкой сценой, с большими, до пыльного потолка, окнами.

Расставляли с брательниками и Мишкой усилители и акустику, пробовали микрофоны и пытались разобраться в проводах. Эти красивые рослые парни не волновались. Я им заговорил зубы, затерроризировал уверенностью, а сам же уверен не был, и теперь мне было зябко, нервничал. Жизнь еще только была впереди и это теперь легко делать выводы и теоретизировать о происхождении и социально-музыкальных составных рок-музыки и причинах ее успеха.

Громко появилась Жанна, рок-мама:

- С премьерой вас, мужики! - Голос у нее высокий и ломкий. Она на таких, как мы, насмотрелась, а на меня, тогда глянув, добавила: - Перестань, право, дурить. Теперь уже ничего не исправишь, - и довольно засмеялась.

- Н-нет. Н-надо пор-репетировать. - Я еще и заикаться стал.

- Какие к черту репетиции! Поздно! Идите в комнату и ни о чем не думайте. Будете слушать рок-маму или нет?

- Жанна! - крикнул Мишка. - Из Мухи человек двадцать придет. Не знаю, как провести.

- Да, - сказал Серега, отрываясь от гитары, а Володя пояснил: - И из Академии притащатся. Надо провести. Они все с бутылками притащатся.

- Какие бутылки! - прикрикнула Жанна. - У вас, же премьера!

- Я вам дам бутылки! - Я вспомнил о диктаторских полномочиях, перестал заикаться и дрожать.

- Шутки, шуточки, - успокоил Серега, а мне опять стало страшно.

Особенного ажиотажа устроителями вечера не ожидалось, так как Санкт-Петербург еще никому не известен. Возможно, нас именно поэтому и пригласили. Но к вечеру народ начал подтягиваться. Аргонавты играли в тот день в Военмехе, а туда было пройти труднее всего. Кто-то, видимо, знал, что на психфаке вечер, и рок-н-ролль-щики с кайфовальщиками (как-то надо называть ту публику), сняв осаду с ВоенМеха, рванули на Красную улицу. Особнячок взяли на копье, между делом, даже не причинив ущерба.

За сценой находилась небольшая артистическая, я смотрел в щелку на толпу, запрудившую зальчик. Холодели конечности, била дрожь, а моим нигилистам - хоть бы что. А Жанне - только б веселиться в центре внимания.

Я не боялся публики, привычный к публике стадионов, и вдруг разом мое безумие устремилось в Новое русло:

- Встали! Готовность - минута! Первой играем Осень!

Я стоял в гриме, разодетый в малиновые вельветовые брюки и занюханную футболку. На ногах болтались разбитые кеды. Коллеги мои были под стать, а тогда, надо заметить, на родную сцену даже самые отпетые рокеры выходили причесанные и в костюмчиках.

- Ну и ну, - сказал Серега и подкрутил рыжие усы.

- Во, правильно. Щас покайфуем, - улыбнулся Летающий сустав.

- Облажаемся, вот и покайфуем, - хмыкнул Володя.

- Пора, мужики, - засмеялась Жанна, - Я пока окно открою. Ничего, со второго этажа спрыгнете, если бить станут.

- Играем Осень, а потом блюз! И провода не рвать! - Я устремился к двери, коллеги за мной. Дернул ручку на себя, помедлил, - из зала неслись голоса и табачный дым - помедлил, сбросил кеды и выбежал на сцену босиком.