Джеффри Робинсон - Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

Конгрессмен Рон Пол, еще один республиканец из Техаса и, как и Грэмм, марионетка техасского банковского лобби, возразил оппонентам: «Это по существу силовая дипломатия ХХI столетия. Ибо ее никогда не собираются использовать против крупных торговых партнеров, ее будут применять только в отношении небольших государств».

Его возражения были подкреплены словами и деньгами нескольких заинтересованных лиц, включая сотрудников и директоров двух могущественных пограничных банков — International Bank of Commerce (Ларедо) и Laredo National Bank, а также Stanford Financial Group — расположенной в Хьюстоне компании стоимостью 14 млрд. долларов, имевшей серьезные интересы на Антигуа.

Главой Stanford Financial является Р. Аллен Стэнфорд, человек с двойным гражданством, имеющий американский и антигуанский паспорта. Он владеет онлайновым Bank of Antigua и офшорным Stanford International Bank — крупнейшим офшорным банком страны. Кроме того, ему принадлежат местная газета, местная авиакомпания и крупнейшая на острове строительная компания.

По данным организации Public Citizen, наблюдающей за деятельностью правительства, Stanford Financial, которая никогда до этого не финансировала федеральные избирательные кампании, теперь начала буквально вливать деньги в избирательные комитеты обеих партий. В период между февралем 2000 и июнем 2001 года Стэнфорд передал 208 тыс. долларов республиканцам и 145 тыс. долларов демократам. Но на этом он не остановился. Словно бы имея на это право, он направил еще 95 тыс. долларов в комитеты политических действий лидера демократического большинства в сенате Тома Дэшла, председателя комитета по выборам в палату представителей демократической партии Мартина Фроста и лидера республиканского меньшинства в сенате, также техасца, Трента Лотта. То, что Стэнфорд выступил против этих законопроектов, вполне понятно, ибо они могли поставить под угрозу статус Антигуа как налоговой гавани.

Никто ни разу не усомнился в законности действий Стэнфорда, да они и не были незаконными. Как гражданин Стэнфорд имел полное право делать финансовые пожертвования. В любом случае, Стэнфорд отнюдь не был одинок. Техасское банковское лобби не собиралось допустить принятия этого законопроекта, и, чтобы остановить его, деньги полились рекой. Некоторые из этих денег поступили «отмытыми» из офшорных юрисдикций, защищающих собственные интересы. Свой вклад внесли британские и канадские банки, а также американские финансовые учреждения, владеющие офшорной собственностью, такие как J.P. Morgan Chase, имеющий сильное присутствие в Техасе и поддерживаемый влиятельным лобби на Капитолийском холме.

В конце концов Грэмм сделал то, что ему велели: он отказался поддержать сенатскую версию законопроекта, что исключало какой-либо шанс на то, чтобы он стал законом. Поговаривали об организации в конгрессе совместного голосования по законопроекту, с помощью которого можно было бы надавить на Грэмма, но последний со своими техасскими приятелями-республиканцами — Арми и Дилэем — позаботились о том, чтобы этого не произошло. Позднее Грэмм откровенно хвастался, что уничтожил проект «голыми руками».

Тогда общественность еще не понимала, что действия Грэмма могли быть продиктованы его связью с Enron, техасской электроэнергетической компанией, в настоящее время уже банкротом. В то время еще не был известен масштаб обмана инвесторов и Службы внутренних доходов, неизвестно было и в какой степени компания была связана с офшорным миром; тайной оставалось тот факт, что Enron также финансировала эту схватку, и то, что жена Фила Грэмма Уэнди в течение восьми лет была членом совета директоров Enron. Она входила в состав того самого Комитета по аудиту, который, предположительно, должен был осуществлять надзор за офшорной деятельностью Enron. Public Citizen сообщает, что в течение этого восьмилетнего периода Уэнди Грэмм получала от 915 тыс. до 1,8 млн. долларов в год в виде заработной платы, гонораров, дивидендов и фондовых опционов.

Ее муж в 1989–2001 гг. получил от Enron на избирательные кампании 97 350 долларов наличными и в виде банковских переводов.

* * *

Более 17 лет, начиная с 1982 года, когда Антигуа стала членом офшорного мира, отрасль финансовых услуг острова оставалась абсолютно нерегулируемой. В течение трех лет в 1990-е годы Аллен Стэнфорд входил в состав Управления по урегулированию финансовых услуг Антигуа. Это давало ему возможность защищать офшорный сектор от нападок иностранных налоговых властей. Заинтересованный в том, чтобы остров оставался финансовым центром, он, несомненно, прилагал много усилий к тому, чтобы претворить здесь в жизнь свои представления о стандартах мирового класса. Но некоторые люди, стоящие близко к Лестеру Бёрду, очевидно, полагали, что потеряют слишком много, если правительство Антигуа положит конец деятельности предприятий по отмыванию грязных денег, и в 1997 году могущественные силы внутри страны организовали принятие поправок к существующим законам, касающимся отмывания денег и создания компаний. Эти поправки ограничили возможности надзора правоохранительных органов за этим сектором, усилили банковскую тайну и ослабили международное сотрудничество.

Сотрудники казначейства США критиковали «выдающегося американского офшорного банкира» за «использование финансового и политического рычагов» для захвата Управления по регулированию финансовых услуг.

Сотрудник Государственного департамента Джон Уайнер назвал эту ситуацию «рычаговым выкупом антигуанского регулирования, осуществленным частным предпринимателем».

Американцы неоднократно предупреждали, что не потерпят расширения безналогового статуса страны, и эти поправки продемонстрировали намерение Антигуа идти своим путем. После бесплодных переговоров с Антигуа американские и британские власти официально предупредили свои финансовые учреждения о необходимости особенно внимательно относиться ко всем операциям по переводу денег с или на Антигуа, а также к операциям с участием ее граждан. Даже французы, чьи собственные интересы на Карибах включали Сент-Мартинс — центр расширяющейся деятельности международной организованной преступности, — выразили свою озабоченность в связи с ситуацией на Антигуа.

В том же духе высказались министры финансов «большой восьмерки», созвав Форум финансовой стабильности и, внутри него, «Рабочую группу по офшорным финансовым центрам». Они разделили офшорный мир на три категории: группа 1 (государства, готовые к сотрудничеству в борьбе с отмыванием денег и допускающие внешний контроль), включающая Швейцарию, Гонконг, Люксембург и Нормандские острова; группа 2 (государства, потенциально готовые к сотрудничеству, но имеющие ограниченные возможности для контроля), куда вошли Бахрейн, Бермуды, Гибралтар, Мальта и Монако; группа 3 (не склонные к сотрудничеству и не предоставляющие возможностей для контроля государства), членами которой стали Лихтенштейн, Науру, Ниуэ, Вануату и большинство стран Карибского бассейна, включая Антигуа.