Борис Мансуров - Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

«Ее назначили директором Дома-музея Пастернака в Переделкине, но она ратовала за изъятие архива Ивинской не для экспозиции музея и показа почитателям поэта, а для ЦГАЛИ», — подчеркивал Митя.

Митя рассказал мне, как в январе 1990 г. Н. А. Пастернак лично приезжала к Ивинской, чтобы подписать новое соглашение в связи с окончанием срока действия предыдущего. Новое соглашение было подписано 31 января 1990 г. при участии начальника отдела Инюрколлегии СССР Е. А. Куличева сроком на 20 лет, то есть до 2010 г.

См.: Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: В 2 т. — Л.: Советский писатель, 1990.

Портрет Пастернака.

Чуковский К. И. Дневник (1930–1960). — М.: Современный писатель, 1997.

Речь шла о «Слепой красавице».

В цивилизованном мире это называется «гражданская жена». Так в своих дневниках и письмах называли Ивинскую Корней Иванович Чуковский и Ариадна Эфрон.

Митя в 1997 г. говорил мне: «Этого донесения КГБ в статье Дардыкиной, конечно, нет. Как нет и десятков секретных записок КГБ, доносов и решений комиссий ЦК КПСС на Пастернака и Ивинскую, которые были опубликованы в Европе еще в 1994-м. Все они находятся в руках „специалистов“, готовивших дардыкинскую клевету в „МК“, и тщательно скрываются от граждан России».

Как говорила мне Ивинская, никто из членов семьи и окружения Большой дачи не знал о том, что Пастернак передал Фельтринелли конфиденциально: «Ни одному из моих посланий на русском, английском или немецком языке нельзя верить ни при каких условиях. Достоверными можно считать только послания, написанные на французском языке».

Д ’ Анджело С. Дело Пастернака: Воспоминания очевидца. — М.: НЛО, 2007. С. 55.

За лето 1958 г. «Доктора Живаго» издали во Франции, Германии, Англии и Америке, включая европейское издание на русском языке, что позволило представить роман со стихами Пастернака разных лет на соискание Нобелевской премии по литературе. Эта главная в мире литературы премия была присуждена Борису Пастернаку 23 октября 1958 г.

Д’Анджело пишет в своей книге о потрясении, которое вызвало у него сообщение о прошедшем закрытом суде над Ольгой и Ирочкой: их осудили за контрабанду денег, о получении которых, как заявляли советские власти, ничего не знал Борис Пастернак. Серджо срочно в январе 1961 г. дал несколько интервью итальянским и французским газетам, рассказав о том, что деньги с гонорара за роман привозили Пастернаку уже несколько лет. И главное, что у него есть личная расписка Пастернака о получении 44 тысяч рублей в феврале 1960 г. Вскоре Серджо написал письмо в адрес Хрущева, в котором просил исправить ошибку суда, освободить невиновных женщин Пастернака. С письмом он послал копии расписок Пастернака о получении денег за роман.

Ивинская рассказывала мне: «При аресте и обысках следователь Алексаночкин с улыбочкой говорил: „Неужели вы думали, что нам неизвестно о ваших денежных оказиях и тайниках? Наша система имеет огромный опыт работы с антисоветским элементом, а добровольных помощников доложить о ваших с Пастернаком проделках хоть отбавляй“».

О том, что Дардыкина приходила к Евгению Борисовичу с материалами статьи, говорила мне также Ольга Ильинична (Люся Попова), которой звонила по этому поводу жена Евгения Борисовича Елена Владимировна.

См.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. — М.: Цитадель, 1997.

Характерно упоминание о Леониде Пастернаке в книге Д. Данина «Бремя стыда». В этой работе Данин показывает впечатляющую картину противостояния поэта советской системе. О разговоре с Леонидом Данин написал: «Когда я задавал вопросы Лене Пастернаку о заветах отца перед смертью, Леня отмалчивался либо говорил уклончиво: „Может быть, может быть“».

Уже в 2001 г. я прочитал в книге «Пастернак и власть» на с. 337 документ 98 — секретную записку Главлита СССР от 12 мая 1967 г. в адрес ЦК КПСС. В ней сказано: «Приезжавший в Москву итальянец В. Страда приобрел непосредственно у родственников Пастернака письма грузинских писателей. При этом большая часть этих писем от 20-х до 60-х годов не издана даже в СССР».

Аргументы и факты. Москва. 2002. № 14.

Старший сын Ирины и Вадима Борис родился в 1965 г., младший, Андрей, — в 1975-м.

Об этом мне неоднократно говорили в 1992 г. многие «благожелатели» после выхода в России книги Ивинской «Годы с Борисом Пастернаком».

Подготовленная Ольгой Ивинской рукопись книги была вывезена Евгением Евтушенко в Париж. В 1978 г. парижское издательство «Файяр» напечатало книгу Ольги Ивинской «В плену времени» на русском языке. В том же году книга вышла на английском, а вскоре — еще на более чем десяти языках.

Речь идет о стихотворении «Недотрога». Я уже упоминал о том, как под впечатлением от позорного решения суда, отнявшего архив Ивинской, я сказал Мите: «Ты напиши, что добровольно подарил мне эту уникальную книгу, а не то РГАЛИ и ее отнимет у меня, заявив, что я стащил книгу у наследников». Митя улыбнулся и с ремаркой «ты прав» написал на книге знаменательные для меня слова: «Эта книга подарена мною Борису Мансурову, испытанному, верному любящему другу моей мамы, О. В. Ивинской, и в порядке наследования — моему. В судный день 28 августа 2000 г. Д. А. Виноградов — сын О. В. Ивинской». И дописал: «Б. Пастернак выразил бы Боре Мансурову свою признательность более многословно. Но — что делать!»

См.: Воспоминания о Борисе Пастернаке: Сборник. — М.: Слово, 1993.

Об этом написала в своих воспоминаниях Зинаида Николаевна. Галина Нейгауз, жена Стасика Нейгауза, также пишет об отказе Зинаиды и Лени ехать с Пастернаком в случае его изгнания из страны. Пастернак об этом говорит и Зое Маслениковой, как это видно из ее воспоминаний, опубликованных в журнале «Нева» в 1988 г., № 9.

См.: Пастернак З. Н. Воспоминания. — М.: ГРИТ, 1993.

Митя остроумно заметил: «Та свинья, о которой говорил Семичастный, конечно, должна кушать». Семичастный вскоре был назначен Хрущевым на пост председателя КГБ СССР, однако в 1964 г. предал своего благодетеля: он активно участвовал в перевороте, в результате которого Хрущев был смещен и его место занял Брежнев. Семичастный рассказал в интервью журналу «Огонек» (1989 г., № 24) о подготовке речи к тому пленуму. «Хрущев вызвал меня и сказал: „Ты не возражаешь? В докладе надо Пастернака проработать. Давай сейчас мы наговорим, а завтра Суслов посмотрит — и давай“. Надиктовал он две странички. Конечно, с его резкой позицией о том, что даже свинья не позволит себе гадить. <���…> Надо быть умным генеральным», — сетовал через 30 лет Семичастный.