Лев Шейнин - Проклятое клеймо

После допроса свидетелей Сурина и Черемисина Пауэрс показал:

«Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, имеются ли у Вас вопросы к свидетелям?

Пауэрс: Нет, вопросов нет.

Председательствующий: Замечания имеете?

Пауэрс: Я хочу выразить свою благодарность за помощь, которая была оказана мне всеми этими людьми в тот день, Это первая возможность поблагодарить их, которая мне представилась, и я рад сделать это».

Благодаря свидетелей за помощь, Пауэрс имел в виду, что они после его задержания дали ему пить, а затем, когда он пожаловался на головную боль, вызвали врача, оказавшего ему необходимую помощь.

На суде по этому поводу Пауэрс показал:

«Адвокат Гринев: Оказали ли Вы сопротивление при задержании и намеревались ли вы вообще оказать сопротивление?

Пауэрс: Нет, сопротивления я не оказывал и не намеревался оказывать.

Гринев: Как к Вам отнеслись при задержании и впоследствии?

Пауэрс: Гораздо лучше, чем я ожидал. (Оживление в зале). Очевидно, когда меня впервые увидели, то не подумали, что я иностранец. Когда я приземлился, мне помогли погасить парашют, помогли снять шлем. Я попытался объясниться, и они, естественно, решили меня задержать. По дороге, когда, очевидно, меня везли к властям, я попросил попить. Машину остановили и дали мне воды. Мне также предложили сигареты. Мы пытались беседовать, но друг друга не поняли. Мне кажется, что я понял слово «Америка» или «американец» и дал понять знаками, что я американец. Думаю, что они это поняли. Когда меня привезли — я не знаю, как называлось то учреждение, где были власти, — я пожаловался на головную боль, ибо я ударился головой, когда был сбит самолет. Был вызван врач. Он осмотрел голову и оказал необходимую помощь. У меня были царапины, ссадины на правой ноге. Пытались со мной беседовать на немецком языке, но я не понимаю по-немецки. Оттуда меня повезли в Свердловск. Там был переводчик, мне дали воды, и я ответил на несколько вопросов. Из Свердловска меня привезли сюда и на протяжении всего этого времени со мной очень хорошо обращались.

Гринев: Являются ли данные Вами показания искренними и правдивыми?

Пауэрс: Да, но я не могу ручаться за те предположительные утверждения, которые я делал. Иногда я высказывал свое мнение или просто излагал предположение по тому или иному вопросу.

Гринев: Как Вы сейчас относитесь к своей работе в Центральном разведывательном управлении (оживление в зале) и понимаете ли Вы, какую опасность представлял Ваш полет?

Пауэрс: Да, сейчас я понимаю гораздо больше, чем раньше. Сначала я колебался, продлить ли мне контракт или нет. Я не хотел продлевать контракта. Будь у меня работа, я бы его не продлил, так как я сейчас немного знаю о последствиях моего полета. Правда, всех последствий я не знаю. Несколько минут тому назад я упоминал о срыве совещания в верхах и увеличении напряженности в мире. Искренне сожалею, что причастен ко всему этому».

Все было обставлено, как в детективном романе. Самолет «У-2», на котором летел Пауэрс, был нарочито лишен опознавательных знаков. Его пилот Пауэрс в период подготовки в штате Невада к шпионским полетам был лишен своей фамилии и превращен в Палмера. Подразделение американской разведки, в котором служил Пауэрс, было зашифровано наименованием «10–10».

Трудно сказать, почему это подразделение называлось такой круглой цифрой. Потому ли, что таких подразделений имеется тысяча? Или потому, что две единицы и два ноля должны служить выразительным символом этого подразделения? Или потому, что руководители американской разведки везде, всегда, и во всем пытаются напустить как можно больше тумана?

Пауэрс перед его вылетом был снабжен не только финским ножом и бесшумным, согласно последней шпионской моде, пистолетом; ему, кроме того, начальник подразделения «10–10», полковник Шелтон преподнес на дорогу булавку, отравленную мгновенно действующим ядом. Эта булавка была преподнесена Пауэрсу его заботливым начальником.

Увы, не полковнику Шелтону принадлежит приоритет столь выдающегося шпионского изобретения: до Шелтона и американской разведки такие отравленные булавки и мгновенно действующие яды в крохотных ампулах преподносил своим подчиненным рейхсфюрер СС Гиммлер. Вероятно, полковник Шелтон и его руководители рассчитывают на то, что давно истлевший в земле рейхсфюрер СС не сможет обвинить их, так сказать, в плагиате. Но история хорошо помнит методы Гиммлера и отметит, что эти методы переняли после его смерти американские гестаповцы.

Не станем перечислять всех других подробностей снаряжения шпионского самолета «У-2» и его неудачливого пилота. Они уже подробно известны по материалам судебного процесса. Приведем, однако, еще одну выдержку из судебной стенограммы:

«Руденко: Кто Вам вручил булавку с ядом?

Пауэрс: Ее мне вручил полковник Шелтон, когда он инструктировал меня перед вылетом.

Руденко: Для какой же цели вручили Вам эту булавку?

Пауэрс: Она мне была выдана для того, чтобы я применил ее в случае, если попаду в плен и буду подвергнут пыткам. Если бы я не выдержал пыток, тогда я должен был бы покончить с собой.

Руденко: Значит, Ваши хозяева, направляя Вас в шпионский полет, не щадили Вашей жизни?

Пауэрс: Они предоставили мне выбор — использовать булавку или нет.

Руденко: Но все-таки они дали булавку, которая была снабжена ядом?

Пауэрс: Да.

Руденко: Они, очевидно, хотели, чтобы Вы взорвали самолет, уничтожили себя и скрыли следы преступления?

Пауэрс: Мне никто не говорил, чтобы я покончил с собой.

Руденко: Но булавка была дана, чтобы Вы покончили с собой?

Пауэрс: Если бы были применены пытки.

Руденко: Вам говорили о том, что в Советском Союзе пытают?

Пауэрс: Я не помню, чтобы речь шла о том, что в Советском Союзе применяют пытки, но я ждал этого.

Руденко: Ну и что же, применяли к Вам пытки?

Пауэрс: Нет.

Руденко: Как относились к Вам следственные власти?

Пауэрс: Со мной обращались очень хорошо.

Руденко: Я хочу спросить Вас о следующем. 17 мая в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького Вам была показана выставка всего оборудования и остатков Вашего самолета?

Пауэрс: Да.

Руденко: Вам показали остатки самолета?

Пауэрс: Да, мне показали их.

Руденко: Это тот самый самолет «Локхид У-2», на котором Вы летали?

Пауэрс: Я уверен, что это именно тот самолет».

Человек, оказавшийся на скамье подсудимых в Колонном зале, где происходил этот процесс, привлекший, без всякого преувеличения, внимание всего мира, в сущности ничем не примечателен — это рядовой американский шпион, выполнявший задание американской разведки. Однако его биография и обстоятельства, при которых он был завербован американской разведкой, представляют несомненный интерес.