Ю. Маслюков - Распад мировой долларовой системы:ближайшие перспективы.

Пятое. После 1992 года образовался крупный разрыв между массой денег в обращении в виде наличных и денег на расчетных счетах (М1) и ВВП. По состоянию на 1997 год, агрегат М1 равен 3 трлн. юаней (табл.1), а ВВП — всего 7,5 трлн. юаней. Если же исходить из М1, то величина ВВП должна быть равна около 15 трлн. юаней.

Шестое. 15-летним планом на 1995–2010 гг. предусматривается рост ВВП, по одним данным, в 3 раза, по другим, — более чем в 4 раза, то есть до величины 19–25 трлн. юаней. В провинции Хэбей, одной из наиболее развитых, планируется увеличить ВВП с 285 млрд. юаней в 1995 году до 1200 млрд. в 2010 году (КЭЕ, 1997, с. 460–461). По Китаю в целом рост будет определенно больше, чем в Хэбее. Запланированный рост производства в натуральном выражении (электроэнергии — в 2,2 раза, угля и стали — примерно в 1,5 раза, цемента — в 1,8 раза) соответствует росту ВВП в 2 раза, что с учетом динамики китайской экономики выглядит вполне реальным.

Соответственно, можно заключить, что планируемые приросты ВВП (на 13–19 трлн. юаней) соответствуют фактическому ВВП на 1995 год, то есть он примерно втрое больше номинального.

Имеется масса опубликованных в КНР данных (лишь некоторые из них приведены выше), показывающих, что это возможно (Россия-XXI, 1998, № 7–8, с. 52–60). Если принять в расчет общий характер информационной политики, децентрализацию процесса производства статистических данных, наличие несомненных элементов статистического хаоса, то становится очевидной целесообразность привлечения для оценки положения дел в экономике и финансовой сфере КНР данных официальных источников, характеризующих не только основной статистический образ экономики Китая, но и дополнительные к нему статистические образы, существенно отличающиеся от основного.

Расширенный ВВП КНР, то есть рассчитанный на максимально расширенной учетной базе в фактических рыночных ценах, определенно много больше номинального. Есть достаточные основания оценить расширенный ВВП КНР на 1995 год в 13–19 трлн. юаней, а на 2000 год в текущих ценах — в 20–30 трлн. юаней и, соответственно, корректировать данные о доходах и расходах системы государственных финансов в целом. Вот несколько цифр, заслуживающих в этой связи внимания:

— доходы китайских банков от операций с налогами составили в 1995 году 52 млрд. юаней, что соответствует по пропорциям 80-х годов массе собранных налогов в 3–5 трлн. юаней (КСЕ, 1996 г., с.228, 615);

— при суммарном экспорте и импорте в юанях по курсу в 207 млрд. юаней, тарифные поступления составили в 1985 году 20,5 млрд. юаней, а в 1995 году при суммарном экспорте и импорте по курсу в 2350 млрд. юаней (или почти в 12 раз больше) — 29 млрд. юаней, то есть в текущих ценах они лишь немногим больше, чем в 1985 году (в постоянных ценах — почти в 2 раза меньше) и лишь немногим больше 1 % от облагаемой суммы (КСЕ, 1996, с.228, 580). Это при том, что на Тайване тарифный сбор в начале 90-х годов составлял 7 % от облагаемой суммы, а в Японии после либерализации внешней торговли в начале 80-х годов — 4 %. Да и ВТО не требует однопроцентного обложения. Очевидно, почти все тарифные поступления вычеркнуты из сферы учета.

Именно так формулируется расширенный в указанном выше смысле ВВП, соответствующий, кстати, оценке американских специалистов в рамках "Проекта международных сопоставлений" ООН, согласно которому ВВП КНР в 1987 году находился на уровне 97 % от ВВП США. Примерно таков, как показано выше, и счет финансовых ресурсов КНР, который давно идет на триллионы юаней и, если исходить из реальной покупательной способности бюджетного юаня (1 юань за 1 долл.), то и на триллионы долларов. Китай может:

— тратить на каждый привлекаемый юань иностранного капитала несколько собственных юаней на обустройство инфраструктуры, и в масштабах экономики КНР иностранный капитал просто теряется; он заметен в экспортном секторе, но его вклад в объем внутреннего оборота явно незначителен;

— не бояться, что иностранный капитал его "освоит";

— позволить себе вести экономическую и финансовую политику, не оглядываясь на иностранных инвесторов;

— объявлять о планируемых полетах на Луну и на Марс как о самом обычном деле и точно так же, как о самом обычном деле, — об удвоении военных расходов;

— зачастую, скажем прямо, проявлять пренебрежительное отношение и к новой России и к грошовым выгодам от экономического сотрудничества с ней, что хорошо видно из сентябрьского заявления Ли Пэна о невозможности ставить экономику сопредельных с Россией территорий Китая в зависимость от российской электроэнергии, пока РАО ЕЭС руководят недружественные к Китаю элементы;

— и не стесняться наступать в порядке самообороны на ноги "дяде Сэму".

Уже в 1997 году Китай имел достаточные золотовалютные резервы, чтобы ни ему, ни связанной с ним китайской экономической общине в Юго-Восточной Азии нельзя было просто так наступать на ноги. Тем не менее, в 1997 году американские фонды предприняли атаку на связанный с Пекином китайский капитал стран АСЕАН.

Дальнейшие события разворачивались так:

— на финансовом саммите в Гонконге (сентябрь, 1997) американцев предупреждали, что так поступать нельзя, что спекулятивные атаки на национальные валюты с целью дезорганизации экономик соответствующих стран недопустимы;

— те посмеивались и заявляли, что не могут отступиться от принципов экономической свободы (судя по последним "экономическим" судебным процессам в США, когда нужно, об экономической свободе там очень легко забывают);

— после этого в конце октября 1997 года, почти день в день с "черной пятницей" 1929 года, на гонконгском рынке были обвалены акции западных фондов и компаний, причем дело технически было поставлено так, что сам гонконгский рынок пострадал слабо и очень быстро восстановился, гонконгский доллар не пострадал вовсе;

— направленный удар пошел в сторону Лондонской и Нью-Йоркской бирж и, когда Цзян Цзэминь сел за стол переговоров с Клинтоном, Нью-Йоркская биржа была в состоянии "обвала". Поразительное "совпадение" — то, что американцев "наказывают", было ясно уже в разгар событий (Эксперт, 1997, № 44, с.70);

— серия атак на гонконгский доллар в 1997–1998 гг. (психических и фактических) закончилась безрезультатно, "план защиты валюты Гонконга" (такой существовал) сработал отменно.

Затем последовал ряд таких значимых событий:

— Дж. Сорос отошел от дел и написал замечательную книгу, в которой сильно досталось рыночным фундаменталистам (китайцы из АСЕАН в 1997 году пообещали разорить Сороса);

— крупномасштабные спекулятивные атаки на национальные валюты прекратились (последней из них, компенсаторной для Америки, явилась успешная атака на российский рубль в августе 1998 года).