Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

В чем же причина краха русского либерализма? «Русский либерализм потерпел поражение потому, что пытался игнорировать, во-первых, некоторые важные национально-исторические особенности развития России, во-вторых, жизненно важные интересы подавляющего большинства российского народа. И смертельно боялся говорить правду», – пишет Ходорковский.

Здесь я замечу только, что был русский либерализм, который не боялся говорить правду. В «Демократическом союзе» лекции читали о первоначальном накоплении капитала. Читали году этак в 1988-м – 1989-м. На тему «что нас ждет». И в том, что творилось в стране в начале девяностых, для меня не было неожиданностей.

Никаких.

Но, судя по тому, что в «ДС» на всю Россию было около 1000 человек, эту правду не очень хотели слышать.

Или боялись.

Ни советские диссиденты, ни радикальные либералы, никогда не состоявшие в КПСС или положившие партбилеты задолго до повального выхода, практически не попали во власть в 90-е.

У власти оказались в большинстве своем бывшие коммунисты, заявившие о своем либерализме. Я вовсе не сомневаюсь в их искренности. Более того, их метод борьбы с системой путем разрушения ее изнутри оказался куда эффективнее метода внешнего давления. Но они привыкли лгать и приспосабливаться. Было бы трудно ожидать от них чего-то другого.

«Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости «либеральной революции» в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы, – пишет Ходорковский. – Но к этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно, если не сказать легкомысленно. Они думали об условиях жизни и труда для 10% россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли – про 90%. Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом».

Далее Ходорковский критикует ваучерную приватизацию, которую огромное большинство считает несправедливой, поскольку им обещали, что за «ваучер» можно будет купить две «Волги», а оказался пшик.

«Да, предприимчивый финансовый игрок, имеющий доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и 10 «Волг». Но обещали-то всем», – пишет Ходорковский.

Обещали, верно. Но не все верили. Я уже рассказывала о том, как в начале процесса ваучеры шли на автобусных остановках по бутылке водки, потом по 4 тысячи рублей. И только в самом конце доросли до двадцати с лишним тысяч за чек.

Правда, «Волгу» на эти деньги было уже не купить. Но, я совершенно уверена, что и те, кто обменял свой ваучер на бутылку водки, и те, кто продал по дешевке, теперь яростно ругают Чубайса за «прихватизацию».

Гораздо хуже была не сама приватизация, а крах инвестиционных фондов, куда люди несли ваучеры. Даже если они успевали получить дивиденды на акции, как было в случае «Гермес-союза», и были не совсем обижены, после этого акции превращались в ничего не стоящие бумажки. Это не только обмануло ожидания огромного большинства населения, но и подорвало доверие к ценным бумагам вообще. Это, конечно, ошибка властей, процесс необходимо было, как минимум, контролировать.

А вот со следующим утверждением я поспорю. «Они (то есть либералы. – Н.Т. ) не заставили себя задуматься о катастрофических последствиях обесценения вкладов в Сбербанке, – пишет Ходорковский. – А ведь тогда было очень просто решить проблему вкладов – через государственные облигации, источником погашения которых мог бы стать налог на прирост капитала (или, например, пакеты акций лучших предприятий страны, переданных в частную собственность). Но властным либералам жаль было драгоценного времени, лень шевелить мозговыми извилинами».

Точнее поспорю я только с первой частью этого абзаца. Я не понимаю, почему обесценивание вкладов связывают с властью либералов. Причем все, кому не лень.

Вклады в Сбербанке были заморожены в 1990 году при Горбачеве, а вовсе ни при Ельцине. А если они были заморожены, значит, банк был неплатежеспособен.

Причем то, что они будут заморожены, было совершенно ясно за несколько месяцев до события. Я помню, как мы с моей мамой обсуждали, что делать с деньгами, и решили ее вклад обнулить и все деньги вложить в товар, а мой на всякий случай оставить.

Так и сделали.

Сейчас мама утверждает, что снять деньги и вложить в товар ей посоветовал с телеэкрана лично господин Геращенко, за что благодарна ему по гроб жизни. По моим воспоминаниям, снять деньги ей посоветовала я на основании лекций по политэкономии, прослушанных в «Демократическом союзе».

Возможно, мы с господином Геращенко просто были солидарны.

Мои деньги заморозили на счете.

Вы думаете, я их потеряла?

Парадокс в том, что деньги можно было спасти и после этого. Способ прост: надо было завести чековую книжку. Чеки принимали во всех государственных магазинах. Я поехала в магазин «Электроника» и потратила там все до копеечки на первый в жизни компьютер.

Не потеряла ничего.

Так что мне нечего компенсировать.

Как же большинство населения умудрилось все потерять?

Конечно, не все слушают лекции в «ДС», и даже на то, чтобы внимательно посмотреть телевизор, не всех хватает.

Но что они делали, когда вклады уже заморозили?

Почему на заднице сидели?

А теперь винят во всем либеральную власть!

Так что же, Ходорковский не прав, и либералы не должны были брать на себя роль няньки для инфантильного народа?

Прав.

Должны.

Если мы хотим жить в этой стране.

Ну, такой народ.

Это когда надо свои деньги спасать, они не пошевелятся, зато на выборы ходят регулярно. Их при совке приучили регулярно ходить на выборы.

И голосуют за любую сволочь, которая накормит, польстит их национальной спеси и создаст иллюзию безопасности.

Михаил Борисович гораздо тактичнее меня:

«Никто в 90-е гг. так и не занялся реформами образования, здравоохранения, жилищно-коммунальной сферы. Адресной поддержкой малоимущих и неимущих. Вопросами, от решения которых зависело и зависит огромное большинство наших сограждан.

Социальная стабильность, социальный мир, каковые только и могут быть основой всякой долгосрочной реформации, затрагивающей основы основ национального бытия, были российскими либералами проигнорированы».

За шесть лет, прошедших после публикации статьи, это стало общим местом.

На первый вопрос русской интеллигенции «Кто виноват?» Ходорковский отвечает вполне в христианском духе: «Мы, наша вина: либералов и крупного бизнеса».

И тут же переходит к вопросу «Что делать?»