Газета Завтра Газета - Газета Завтра 470 (48 2002)

"В плену у мертвецов" — книга, вне всяких сомнений, абсолютно новая (в ней нет повторов с предыдущими) и интересная. Хотя бы потому, что в ней Лимонов предстает в десятке ипостасей. Лимонов-Революционер, Лимонов-Кобель, Лимонов-Христос, Лимонов-Герой, Лимонов-Плейбой… Только сквозь все эти прекрасные в своем инобытии ипостаси проходит один-единственный грустный, но гораздо более жизненный образ — образ заключенного камеры №32 "Лефортово" Савенко Э.В.

Точно так и глава "Мои пенелопы" с текстурой, которой обзавидовался бы де Сад, с зарисовками пяти, нет, шести подруг жизни Лимонова, заканчивается по-бытовому просто: "— Обедать будете?— заботливо спросил меня старый вертух, открывая дверь камеры…"

P.S. Свободу Лимонову!

25 ноября 2002 0

48(471)

Date: 26-11-2002

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПРЕЛЕСТЬ РАДИОСТАНЦИЙ (Отрывок из новой книги Эдуарда ЛИМОНОВА “В плену у мертвецов”)

Я никогда не нашeл бы времени размышлять и тем более писать о столь ничтожных вещах, как попсовая музыка, российское дерьмовое телевидение или мусорская газета "Московская правда", если бы не попал в спецтюрьму, в мир тишины и фактического одиночества. Ожидая в течение долгих месяцев в камере Лефортово, российской Бастилии, пока коварные иезуиты-следователи нароют на меня материал, я вначале написал о своих чувственных пристрастиях к гениям человечества ("Священные монстры"), затем маниакально увеличил свои прошлые мгновения счастья ("Книга Воды"). Далее я написал проект "Очертания будущего", а затем набросал историю НБП, она же моя политическая биография. Затем я написал пьесу. И мне стало не о чем писать. А писать было нужно, иначе мне пришлось бы лицом к лицу ежедневно жить с одиночеством спецтюрьмы. Вот в этот отчаянный момент я и бросился к предметам ничтожным, но доступным. К презренным, можно сказать, предметам: к радиостанциям, к единственной доступной нам в тюрьме газете, к телевидению, когда мне принесли телевизор. За неимением людей я сделал их действующими лицами моей трагедии. Они-таки являются полноценными, но недействующими лицами, участниками жизни.

В тюрьме я вынужденно слушаю радио. Оно вделано у нас в стену над дверью камер и управляется с пульта нашими тюремщиками. Таким образом, мы идеальные радиослушатели, убежать никуда не можем, и что дают, то и потребляем вынужденно. Поскольку своих событий в тюремной жизни нет (ну разве что эпохальные события типа: отныне, насмотревшись на омовения пленных чеченцев-мусульман, я стал подмываться из бутылки на дальняке), то ищешь событий вовне. От подъема до отбоя, то есть с шести утра до десяти часов вечера, обыкновенно нам подают меню из как минимум четырех радиостанций, каждая вещает часа по четыре. Правда, сплошь и рядом наши тюремные стражи отходят от меню и могут внепланово гнобить нас, например, каким-нибудь "Авторадио" часов десять подряд и лишь к вечеру включат "Маяк". Или за день заставят нас прослушать музыкальный мусор шести, восьми или десяти радиостанций. Но в основ-ном меню соблюдается.

Самая зачуханная и отвратительная радиостанция — это "Европа Плюс". Выхваляясь тем, что ее слушают в 560 городах России (несчастные города!), "Европа Плюс" на самом деле — пункт прокручивания одних и тех же занудных зарубежных и русских мелодий. Я пытался понять, записаны ли они у "Европы Плюс" заранее, блоками, и пришел к выводу, что "да". В течение нескольких часов песни не только повторяются, но звучат в третий и четвертый раз в том же порядке. Пара заунывных итальянских мелодий, пара мелодий "Джипси Кинге" (не самое худшее в репертуаре), несколько полудурковатых мутных голосов, причмокивающих речитативом, что они "dot Sacna", звучат трижды или четырежды и всякий раз в той же последовательности. То есть налицо блоки-"мосты" мелодий. Новости практически отсутствуют. Трудно понять, который час и что за страна у нас. Вдруг объявляется "семнадцать часов" и втыкается дебильный какой-нибудь синкопический пульс, годный для лечебной гимнастики. Новости на "Европе Плюс" все-таки есть, но новостная программа у них (лавэ, что ли, у них нет?) звучит один раз в несколько часов и можно ее так и не дождаться. Песенки на "Европе Плюс" захудало-прокаженные, и слушая их, представляешь низкорослую жопатую американку в блестящем розовом спортивном костюме, выполняю-щую упражнения Аэробике. Ритмы "Европы Плюс" за-худало-параноидальные, танцевально-визгливые. Синкопы взвинчивают бедный мозг заключенного и побуждают к самому банальному безумию, какое есть в словаре психиатров. Хочется намазать рожу пшенной кашей, нет, перловой, чтоб погаже, да так и сидеть, высунув язык. Совершенно непонятно, где предполагается слушать репертуар радио "Европа Плюс", в каком положении,— нарезая салаты, передвигая мебель, ожидая приема у доктора? Танцевать под эти синкопы немыслимо: они слишком истеричны. Музыка нечистая.

"Авторадио" недалеко ушло от "Европы Плюс". С той разницей, что на нем звучит меньше иностран-ных гнусных песенок, а больше отечественных гнус-ных песенок. Новости так же редки, как щепотка мяса в тюремном супе. Вообще, что-либо связное и человеческое, сказанное человеческим тоном, на "Авторадио" так же тяжело услышать, как и на "Европе Плюс". По утрам компания придурковатых молодых людей лепечет бездарные глупости: девушка, проигравшая пари, заключенное по результатам футбольного матча, высовывалась из окна и приглашала прохожих зайти. Якобы изображая жрицу любви из квартала красных фонарей. Весь день такая станция может обходиться без людей. Засадил кассету сборной солянки и ушел гулять. Один тип может обслуживать две таких радиостанции, как "Авторадио" и "Европа Плюс". "Авторадио", правда, сообщает о пробках на улицах столицы. Я только что явился с прогулки, где звучала советская бравурная песня о городе на Неве, фальшиво и противно: "Авторадио" во всей красе.

Радио "Максимум" редко появляется в тюремном меню. Отличить его от "Европы Плюс" можно только утром. Тогда в передаче "Жаворонок" развязный диктор предается безудержному бесталанному словоблудию. Так, 24 августа диктор, он же диск-жокей, в течение целого часа опять и опять повторял текст о ремонте квартиры. Суть сводилась к следующему: девушки охотно сдирают обои своими коготками, а вот клеить обои не хотят. Так что пусть человеческая речь и присутствует на радио "Максимум", она нарочито дебильна. Диск-жокею говорить слушателям явно не о чем, потому эфир заполняется, в полном смысле слова, разговорами о погоде. Несколько часов уже температура стоит на +13°. "Как же так!"— сетует диск-жокей. Сколько полезных вещей можно было бы рассказать народу за этот час? Научить иностранному языку можно было бы, познакомить с текстами Селина или Сада, или Жана Жене. Прочесть главы из книги Льва Гумилева.