Стефан Кларк - Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга

Лондонские газеты пестрели рекламными объявлениями о скупке французских драгоценностей, шелка и серебряной посуды. Маркиз Букингемский открыл торгующий поделками эмигрантов магазин, где французские маркизы и графини работали продавщицами по десять часов в день. Предприимчивый Букингем не ограничился магазином — он создал еще и мастерскую гобеленов, наняв на работу 200 священников, — за время Революции около 8000 французских священнослужителей бежали в Англию и, не обладая должными навыками (так же, как и желанием), чтобы работать на англиканскую церковь, были вынуждены искать другой род занятий. Многие из них устроились учителями (на латынь и французский спрос вырос неимоверно) или занялись рукоделием, мастеря деревянные ящики или бумажные цветы.

Один священник пристроился весьма оригинальным образом. Аббат приехал вместе с германской певицей, которая выдавала его за своего дядю. Впрочем, обмануть ей никого не удалось, и вскоре эмигрантское сообщество сплетничало о том, как она угрозами заставляет священника сочинять французские стихи, которые потом продает издателю. Мало того, она еще и поколачивала бедного эмигранта, так что тому оставалось только пенять на себя: «Если уж собираешься обзавестись племянницей, то выбирать ее следует с особой осторожностью».

Беженцы, обосновавшиеся в Британии, жили надеждами, что революционная эйфория во Франции вскоре поутихнет и они смогут вернуться, но самые рисковые пересекали Атлантику, чтобы начать абсолютно новую жизнь в Америке.

Один сильно нуждающийся эмигрант, Брийя-Саварен [83] Жан Ансельм Брийя-Саварен (1755–1826) — знаменитый французский эпикуреец и гастроном, кулинар и писатель. — Примеч. пер. , отправился в Коннектикут, где его приняла на постой американская пара, имевшая четырех дочерей. Это ли не мечта для свободного француза, подумаете вы, но его любовные инстинкты, похоже, заглушал самый примитивный голод. Брийя-Саварен ходил на охоту, но очень часто подстреливал индюшек и белок. Однажды девушки надели свои лучшие платья и спели для него «Янки-дудл». Но, вместо того чтобы ломать голову над тем, какую из хозяйских дочерей раздеть, он, по собственному признанию, «пока они пели, все думал о том, как приготовить подстреленную индейку». И, словно еще раз доказывая, что французов еда интересует больше, чем секс, он добавляет, что «индюшачьи крылышки были поданы в промасленной бумаге, а белок отваривали в мадере».

Брийя-Саварен, казалось, был вполне доволен приютившей его страной. Как-то вечером он обедал в компании с двумя англичанами и с неудовольствием наблюдал, как бритты напиваются до чертиков, пока он смакует пищу. После обеда англичане спели «Правь, Британия!» и вырубились, свалившись под стол. Похоже, английские туристы не слишком изменились за двести лет, прошедшие с тех пор, и именно они в свое время убедили Брийя-Саварена, что по ту сторону Атлантики ему повезет гораздо больше.

Эмигрантам, может, и приходилось несладко среди не таких уж сердобольных бриттов, но в ноябре 1790 года у них появился весьма респектабельный союзник.

Эдмунд Берк, шестидесятиоднолетний бывший член парламента, известный юрист и политик, родился в Дублине, но долгое время заседал в лондонском Парламенте и в 1774 году произнес знаменитую речь о необходимости ослабления диктаторского режима управления американскими колониями. Впрочем, его советы были успешно проигнорированы [84] Хотя не исключено, что парламентарии попросту заснули: речи Берка, бывало, растягивались часов на восемь. , и два года спустя американцы восстали.

Зная об его симпатиях к демократии, от Берка ожидали поддержки революционных преобразований во Франции, но его книга «Размышления о революции во Франции» доказала обратное. Рассуждая о попытках вылечить экономические и политические болезни Франции неоправданной жестокостью, он пришел к выводу, что с Революцией явно что-то не так.

«При виде того, что происходит в этом чудовищном трагикомическом спектакле, — пишет он, — где бушуют противоречивые страсти, зритель поочередно оказывается во власти презрения и возмущения, слез и смеха, негодования и ужаса».

Взволнованный охватившим Париж насилием и страхом, он вопрошает: «Были ли необходимы все эти мерзости? Явились ли они неизбежным результатом отчаянных усилий смелых и решительных патриотов, вынужденных переплыть море крови, чтобы достичь мирного берега цветущей свободы?» И сам же отвечает: «Нет! Ничего подобного. Источником их жестокости был даже не страх. Она явилась результатом уверенности в полной личной безопасности. Она толкала их на государственную измену, позволяла грабить, насиловать, убивать, устраивать кровавую резню и множить пепелища в разоренной стране». Эта точка зрения не нашла поддержки, напротив, Берк спровоцировал взрыв негодования в среде политических пустозвонов. Громче всех звучал голос Томаса Пейна, английского революционера, одного из отцов-основателей Соединенных Штатов. Пейн ответил в марте 1791 года публикацией своего трактата «Права человека», в котором обвинил Берка в «страхе перед тем, что Англия и Франция перестанут быть врагами» и потоке «злобы, предрассудков, невежества и ярости».

Пейн защищает французов от обвинений Берка в том, что они восстали против «мягкого и законопослушного монарха», подчеркивая, что «монарх и монархия есть разные вещи; и именно против деспотизма последней, а вовсе не против личности или принципов правителя началось восстание, и революция осуществилась».

Пейн решительно критикует монархию в целом и британскую систему правления в частности. Он разделяет идеалы Французской революции и предсказывает «политическое счастье и национальное процветание» в этой стране.

Он подкрепил свои слова делом и отправился во Францию на поддержку Революции, притом что ни слова не знал по-французски… Хотя, вполне возможно, его отъезд был связан исключительно с тем обстоятельством, что британские власти открыли на него охоту за подстрекательство к бунту.

Ответ Пейна, пожалуй, самый известный отклик на книгу Берка, хотя на самом деле первой отреагировала писательница-феминистка Мэри Уоллстоункрафт, которая опубликовала свой труд «Защита прав мужчины» спустя всего три недели после «Размышлений» Берка. Поскольку книга была написана так быстро, ее раскритиковали за сумбурность. И поскольку написала книгу женщина, современники мужского пола осудили ее за излишнюю эмоциональность (как только узнали ее имя, ведь первое издание вышло без имени автора).

Уоллстоункрафт критикует Берка за его поддержку наследственных привилегий и правящей элиты. Она подтрунивает над стариком также из-за его явной влюбленности в Марию-Антуанетту. Шестого октября 1789 года состоящая по большей части из женщин толпа двинулась маршем на Версаль, отрубила голову нескольким гвардейцам, охранявшим дворец, и вернула королевскую семью в Париж в сопровождении процессии, впереди которой вожаки несли на пиках отрубленные головы. Берк описывал «пронзительные вопли, безумные танцы, грязные оскорбления, испускаемые отвратительными адскими фуриями, принявшими вид гадких женщин». Придираясь к языку изложения, Уоллстоункрафт упрекает автора в том, что он критикует этих женщин потому лишь, что они были бедными и необразованными рядом с такой рафинированной королевой. Женские вопли не казались бы такими грубыми, пишет она, если бы этим несчастным не приходилось зарабатывать на жизнь, торгуя рыбой.