Эрик Лоран - Нефтяные магнаты: кто делает мировую политику

— Эйзенхауэр и Фостер Даллес [17] Государственный секретарь США (брат Аллена Даллеса, в то время директора ЦРУ). отказались от своих слов, потому что они сомневались в том, не слишком ли крепкие узы связывают Насера с Советским Союзом. Они предпочитали опираться на Тито. Хрущев приехал в Лондон, и я его предупредил: «Любое жесткое вмешательство вашей страны в дела Среднего Востока, которое может помешать добыче или транспортировке нефти, жизненно необходимой для безопасности и экономики Запада, заставит нас отреагировать и, при необходимости, применить силу». Я напомнил Хрущеву о заявлениях Насера, угрожающих свободному движению по Суэцкому каналу, и прибавил: «Мы не сможем жить без нефти, и мы не позволим нас удушить».

На самом деле все уже было разыграно. Насер получил отказ американцев от строительства плотины, находясь в самолете, в котором он летел вместе с индийским премьер-министром Неру в Каир. «Какое нахальство», — пробормотал он.

Вечером он готовит свой ответ: национализация Суэцкого канала, доходы от которой позволят построить Асуанскую плотину. Назавтра в Александрии он выступает перед 250 000 человек и рассказывает этой толпе о своей дуэли с американской дипломатией: «…эти господа, которые напоминают Фердинанда Лессепа». Это зашифрованный сигнал. «Командос» при звуке имени основателя канала захватывают это гидротехническое сооружение, в то время как в Каире полиция занимает помещения «Суэцкой компании».

Вторая половина дня сумрачная. Сквозь большие окна видно, как тяжелые облака плывут по небу. Столовая погружена в молчание, а бывший премьер-министр, предавшись воспоминаниям, вертит в руках серебряный нож.

— С того самого момента, как Насер объявил о национализации канала, ситуация чрезвычайно усложнилась, так как поле для маневра оставалось крайне узким. Легкое заикание, которое я заметил у Идена в начале разговора, становится сильнее.

— Должен признаться, мои американские друзья вели себя чрезвычайно двусмысленно. Они требовали от нас сдерживать проникновение Советов на Средний Восток, полностью отказываясь вмешиваться в войну, которую они развязали. Эйзенхауэр ничего не хотел слышать о военной интервенции за несколько месяцев до президентских выборов, на которых он надеялся снова одержать победу. Для Вашингтона это означало также окончание войны в Корее и отказ от любых новых конфликтов. Улавливаете мою мысль? Насер был уверен, что мы никогда не нападем на него, но Эйзенхауэр думал так же.

— И кто же подтолкнул вас на применение силы?

— Конечно, Насер.

— Это правда, что вы его сравнивали с Гитлером?

Лицо Идена становится мрачным, будто истинная боль, более глубокая, чем вызванная простым воспоминанием о прошедших событиях, снова охватывает его. Я вспоминаю, что Иден и его близкие принесли тяжелые жертвы войне: двое его братьев погибли на фронтах 1914–1918 годов, а его старший сын был убит во время Второй мировой.

— Это правда. И я никогда не менял своего мнения по этому поводу. Я внимательно прочитал его книгу «Философия революции». Он выступал в защиту того, чтобы арабы взяли на себя контроль за нефтью, которую он определяет как «жизненный нерв цивилизации». Без нефти, говорил он, все машины и все орудия в мире индустрии останутся безжизненными кусками стали. Это в точности та самая ситуация, в которой мы находимся сегодня, начиная с 1973 года. И это правда, что я проводил параллель с Гитлером. Нарушив договоры, Гитлер в 1936 году вновь оккупировал Прирейнскую область; Насер сделал то же самое, совершив национализацию жизненно необходимого Европе пути сообщения. Терпимость привела бы к другим уступкам, чтобы закончиться какой бедой? Я помню, во время моей последней встречи с ним в Каире я настаивал на том факте, что канал был важным компонентом для Великобритании в ее снабжении нефтью на Среднем Востоке. Он возразил мне: «Да, но страны — производители нефти получают 50 % прибыли от своей нефти, а Египет не получает 50 % прибыли от канала». И он прозвал меня «тот же самый процент».

В любом случае, избранный Иденом ответ оказался роковым для него, его страны и его союзников в этой войне. Французский премьер-министр Ги Молле разделял взгляд Британии, он был также уверен, что восстание алжирцев потерпит крах с падением Насера, который их поддерживал. Что касается Израиля, Египет представлял для него главную угрозу. 29 сентября 1956 года Израиль наносит удар по Синаю; 30 сентября Париж и Лондон заявляют о своем намерении оккупировать зону Суэцкого канала, куда десантируются французские парашютисты; 31 октября британская авиация бомбардирует военные аэропорты египтян.

— Правда ли, что Эйзенхауэр обвинил вас в предательстве? Иден отрицательно качает головой:

— Нет, но разговор был у нас трудным, напряженным, и он угрожал высадить свои войска в помощь Насеру, если мы не прекратим военные действия.

Его голос внезапно становится усталым, и я понимаю, что годы не смягчили горечи и оскорбительности того момента. Эти его последние слова объясняют впечатляющее отступничество, которое произойдет. Правительства и общественное мнение в центре арабского мира выразят свой гнев, направленный против Великобритании, которая потеряет не только свои последние позиции на Среднем Востоке, но также и важные точки на шахматной нефтяной доске в пользу Америки, которую арабы будут приветствовать за их миротворческую деятельность. Что касается Насера, то он станет героем арабского мира и колонизированных народов. Начиная с этого времени все готово для того, чтобы началась безжалостная война за контроль над нефтью.

Прямо перед тем как расстаться с Иденом, чей образ был уже отмечен болезнью, в то время как мы обходили его поместье, я вспоминаю политическую эпитафию в одной влиятельной британской газете: «Это был последний премьер-министр, который считал, что Великобритания все еще великая держава, и первый, который столкнулся с кризисом, доказавшим, что она таковой не является».

Суэцкий канал будет закрыт с 1956 по 1975 год, что заставит нефтяные компании проделывать долгий путь вокруг мыса Доброй Надежды и снаряжать супертанкеры от 300 000 до 500 000 тонн нефти, чтобы удовлетворить возрастающий спрос мирового потребления. 1956 год был необычным. В том году никто не брал на себя труд задаваться вопросами. Ну, к чему беспокоиться?

Индустриальные страны вышли наконец из послевоенного периода и достигли процветания — благодаря нефти, которая текла рекой и о происхождении которой никто не задумывался.

Военная французско-британская операция вызвала всеобщее беспокойство. В 1956 году Европа ввозила из Персидского залива 80 % нефти, которую она потребляла, и 60 % этого объема проходило через Суэцкий канал. Закрытие водного пути и нехватка нефти зимой 1956/57 года приводят к тому, что нефтяные компании проявляют в полной мере свойственный им оппортунизм и даже цинизм. Они поднимают цены до 1,5 доллара на тонну мазута и до 2 долларов на тонну необработанной нефти, предназначенных для Европы. Это повышение цен в равной степени ударяет по внутренним рынкам США. Джеймс Хепберн вспоминает, что оно стоило 1,25 миллиарда долларов американцам и 500 миллионов долларов европейцам. Суэцкий кризис позволяет «Эксону» получить более 100 миллионов долларов добавочной прибыли. В первом полугодии 1957 года его прибыли возрастают до 16 % против 24 % у «Тексако» и 30 % у «Галфа». В 1956 году Ближний Восток и Персидский залив предоставляют пяти самым крупным нефтяным компаниям мира доход в 1 миллиард долларов.