Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6443 ( № 50 2013)

Ну, хочешь не хочешь, но понимаешь: тут описываются, если коротко, «страдания еврея в русском окружении». Паханая-перепаханая, надо сказать, тема, взрыхлённая и унавоженная Гроссманом, Нагибиным, многими другими. Но как же это скучно и убийственно предсказуемо! Вот сейчас мальчик-отличник и умница придёт домой и спросит у бабушки: «А кто такие евреи?» Потом он же придёт домой, принесёт обломки скрипки, разломанной хулиганами, и спросит у той же бабушки: «Неужели мы евреи?» И т.д.

Сделали таньки и витьки своё чёрное дело. Прошли не то что годы – полстолетия пролетело, а наш автор всё никак свою обиду не растратит. Те злые дети уж давно стали дедушками и бабушками, автор же наш всё так же остаётся обиженным субтильным еврейским мальчиком в очочках, только успевшим, не повзрослев, постареть. Хорошим мальчиком, добрым от природы, но, увы, не имевшим ни бойкого языка, ни крепких кулаков и оттого убеждённым, что его, по определению, будут высмеивать и лупить все, за малым исключением, обитающие в этой стране.

Автор, следует отдать ему должное, называет страну «нашей». Но на этом его комплиментарность к России заканчивается. Ведь Рубинштейн большой либерал, антисталинист, антикоммунист, враг нынешней власти, как и всех властей, что тут были со времён царя Гороха, антиклерикал и белоленточник. И он борется денно и нощно. Здесь же всё так плохо и ужасно. А где хорошо? Там – в Америке, в Британии, в Германии. Там всё чудно, нет изъянов и грехов, лопухи плодоносят помидорами и с неба вместо града баранки с конфетами сыплются. А у нас что? На страницах книги я практически не встретил ни единого местного, о ком было бы сказано с настоящим теплом. Они если не антисемиты, то пропойцы, а если не пьют, то простоваты до безобразия, а если не столь просты, как принято, то это тётки со строгими лицами или насквозь пропитанные сталинизмом дядьки.

Знаете, поневоле, анализируя тексты, поражаешься невыносимой советскости Рубинштейна. Это даже не просто советскость, а какая-то совковость наоборот. Ощущение, будто включаешь чёрно-белый телевизор году так в 82-м, а там диктор Кириллов, который вдруг перепутал всё на свете и вместо здравиц хлеборобам Черноземья величает их испитыми ничтожествами, затем солдат Красной армии – уголовниками и насильниками. Следом – костерит и проклинает компартии Западной Европы, после славословит миролюбивый блок НАТО, хвалит передовых транссексуалов Голландии и Дании и в конце поздравляет США с удачным испытанием нейтронной бомбы. Конечно, это та же программа «Время»: суть одна, только знаки разные.

Вообще политическая борьба захватила автора чуть больше, чем полностью. Это видно из многого, что им делается. И данная книга – не исключение. Прямо скажем, название «Лев Рубинштейн. Моя борьба» подошло бы больше. С чем же борется автор, кроме извечного антисемитизма? Ну, конечно, с диктатурой Сталина. С революцией 17-го года. С советской «империей зла». При этом лукаво умалчивая о том, что у страны, которую он так не любит, были и великие достижения. И великие победы – да, были. И в демонстрациях первомайских не было ничего зловещего и фашистского. И ледоколы пробирались через белые пустыни Северного моря. И сквозь тьму, идущую из океана тундры, горели зажжённые комсомольцами (да, именно ими!) огни Самотлора. И в среднеазиатских городах вовсе не мечтали приехать в Москву, чтоб мести улицы. А строили в тех городах самолёты и проектировали узлы луноходов. Нет, не всё было прекрасно, кто спорит. Но и хорошего было немало.

И тут думаешь: а вдруг произойдёт чудо? Закроет наш Лев Семёнович глаза и вернётся в своё детство. Туда, где девочка Таня, та самая, что посчитала имя бабушки автора смешным. Прямо в тот момент и вернётся, аккурат. И отшутится. И не будет потом с ветхозаветной непримиримостью десятилетиями копить желчь, ядрёную, как серная кислота. А подарит той самой Тане конфетку. И всё изменится. Всё точно будет по-другому. И может даже так случиться, что на пустыре, образовавшемся на месте рощи левитановских берёз, или на проплешине, где прежде пали под ревущей циркуляркой дивные сосны, мы увидим знакомую фигуру – тощую, замотанную в шарф, с лопатой в руках, а рядом – саженцы деревьев. И это будет, пожалуй, лучшим из всех возможных исходов.

Империум. Антология / Сост. Глеб Гусаков, Сергей Чекмаев. - М.: Снежный Ком М, 2013. – 560 с. – 2000 экз.

Достоинством данной антологии является то, что всевозможные варианты дальнейшего (после 1917 года) существования Российской империи вовсе не являются абсолютно благостными и начисто свободными от проблем. Авторы, моделируя историческую реальность и соблюдая требования научно-фантастического жанра, обрисовывают объективно возможные ситуации со всеми сложностями и противоречиями, порождёнными прежним правлением династии Романовых. Однако при этом патриотическая направленность произведений не вызывает сомнения.

"Воспитать патриотизм искусственным образом невозможно, – говорит Глеб Гусаков, лидер возрождения научной фантастики и один из составителей антологии. – Но можно создать для этого питательную среду. Созданием этой среды мы и занимаемся".

Одной из точек поворота истории в антологии предстаёт Первая мировая война, в том числе возможное неучастие Российской империи в ней. Так, в произведении Олега Дивова «Немцы» Царь-Миротворец «волевым решением не позволил русским влезть в Первую мировую[?] надо было думать об экономике и народосбережении… Страна молилась на царя – и стонала под его железной пятой».

И, конечно, уделено внимание началу правления Романовых – завершению Смутного времени и восшествию на престол царя Михаила. В произведении Дмитрия Володихина «Иное сказание», открывающем сборник, выбор будущего России предстоит сделать князю Пожарскому, только что возглавившему народное ополчение против интервентов. Но как только зашла речь об избрании нового царя, стали назревать раздоры. В итоге герой, который готов был силой продвинуть на престол князя Голицына, всё же принимает сторону Михаила Романова: «Да ведь Миша Романов чист, девствен. Смута не тронула его… Цар­ство с чистого листа начинает жить…»

В повести Далии Трускиновской и Дмитрия Федотова «Сова расправляет крылья» решающим моментом оказывается неудачное покушение на Столыпина в Киеве. Оружие террориста даёт осечку. И раненый, но выживший премьер-министр убеждает императора создать особую службу по расследованию дел государственной важности и охране высших лиц. После чего происходит разоблачение разветвлённой сети британских шпионов и ратификация договора об экономическом и культурном сотрудничестве с Германской империей и пакта о ненападении с Австро-Венгрией.