Сергей Аскольдов - Манифесты русского идеализма

Создавая абстрактную социологию, я старательно отвлекаюсь от климатических и расовых условий ( фр.) .

Физические науки и физические законы; науки о морали и законы нравственности ( фр.) .

Legiste ( фр.) — законоведы, в широком смысле слова — юристы вообще.

В первом издании «Проблем идеализма» — с. 491–503.

В первом издании «Проблем идеализма» — с. 491–503.

Ср. современный перевод: «Вглядываясь пристальнее в точку зрения морали в лучшем смысле этого слова, морали, как мы должны понимать ее в наше время, мы скоро убеждаемся, что ее понятие не совпадает тем, что мы называем добродетелью, нравственностью, добропорядочностью и т. д. Нравственно добродетельный человек не обязательно является уже моральным; ибо мораль предполагает размышление, определенное сознание того, что велит долг, и поступки, вытекающие из этого предшествовавшего сознания. Сам долг есть закон воли, который человек устанавливает свободно, руководствуясь лишь самим собой, а затем решает исполнить этот долг исключительно во имя долга и его исполнения, творя добро лишь потому, что он убедился, что оно добро» (Гегель Г. В. Ф. Лекции по эстетике. М., 1968, т. 1, с. 58–59).

Человек человеку — волк (лат.).

Образ жизни; условия или способ мирного сосуществования (лат.).

Сочетание противоречивых вещей (лат.).

Цитата из «Веселой науки» «Я постоянно прихожу к одному и тому же заключению и всякий раз наново противлюсь ему, я не хочу в него верить, хотя и осязаю его как бы руками: подавляющему большинству недостает интеллектуальной совести; мне даже часто кажется, что, тот, кто притязает на нее, и в самых населенных городах пребывает одиноким, как в пустыне. Каждый смотрит на тебя чужыми глазами и продолжает орудовать своими весами, называя это хорошим, а то плохим; ни у кого не проступит на лице краска стыда, когда ты даешь уму понять, что гири эти не полновесны, — никто не вознегодует на тебя: возможно над твоим сомнением просто посмеются. Я хочу сказать: подавляющее большинство не считает постыдным верить в то или другое и жить сообразно этой вере, не отдавая себе заведомо отчета в последних и достовернейших доводах за и против, даже не утруждая себя поиском таких доводов, — самые одаренные мужчины и самые благороднейшие женщины принадлежат все еще к этому «подавляющему большинству». Что, однако, значит для меня добросердечие, утонченность и гений, если человек, обладающий этими добродетелями, позволяет себе вялость чувств в мнениях и суждениях, если взыскание к достоверности не является для него внутренней страстью и глубочайшей потребностью — как нечто такое, что отделяет людей высших от низших! Я подмечал у иных благочестивых людей ненависть к разуму и был им за это признателен: по крайней мере, здесь выдавала себя еще хоть злая интеллектуальная совесть! Но стоять среди этого rerum concordia discors, среди всей чудесной неопределенности и многосмысленности существования и не вопрошать, не трепетать от страсти и удовольствия самого вопрошания, даже не испытывать ненависти к вопрошающему, а лишь вяло, пожалуй, над ним потешаться — вот что я ощущаю постыдным — и именно этого ощущения ищу я прежде всего в каждом человеке: какое-то сумасбродство убеждает меня все снова и снова, что каждый человек, будучи человеком, испытывает его. Это и есть мой род несправедливости» ( Ницше Ф. Сочинения в 2-х тт. М., 1990, т. 1, с. 515–516).

Мф. 22, 39.

Печатается по тексту издания, титульный лист которого воспроизведен на с. 452.

В течение 1909–1910 гг. было всего пять изданий «Вех»: первое — в марта, второе — в мае, третье — в июле, четвертое — в сентябре 1909 г., пятое — в начале 1910 г. Первые четыре издания, тиражом 3000 экз. каждое, печатались в типографии В. М. Саблина (М., Петровка, дом Обидиной), пятое, тиражом 5000 экз., — в типолитографии Товарищества И. Н. Кушнерев и К° (Пименовская ул., соб. дом). Во втором издании в некоторые статьи сборника был внесен ряд мелких поправок и добавлены подстрочные примечания, сохранившиеся без изменений во всех дальнейших изданиях.

В первом издании «Вех» статья А. С. Изгоева замыкала сборник (что объясняется чисто внешним причинам: он слишком поздно представил ее М. О. Гершензону), чем первое издание «Вех» и отличается от последующих. Во 2-5-м изданиях сборника статья Изгоева заняла подобающее ей место между статьями Гершензона и Кистяковского. Образовавшееся таким образом смещение страниц, которое полезно учитывать при чтении критических отзывов и вообще литературы о «Вехах», отражено в нижеследующей таблице:

В четвертом издании была помещена «Библиография “Вех”», составленная М. О. Гершензоном. Она представляет собой перечень статей и заметок о «Вехах», появившихся в периодической печати с 23 марта по 6 сентября 1909 г. В пятом издании «Библиография…» была дополнена списком «книг, статей и заметок», вышедших до 15 февраля 1910 г.

Следует отметить, что содержание понятия «переиздание» применительно к сборнику «Вехи» не соответствует современному. Скорее здесь можно говорить о том, что сейчас в издательской практике называют «дополнительным тиражом».

В настоящих комментариях учтены текстологические примечания М. А. Колерова и Н. С. Плотникова, представленные в издании: Вехи. Из глубины. М.: Правда, 1991 (приложение к журналу «Вопросы философии»).

Статья вошла в сборник: Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции. Статьи по общественной и религиозной психологии (1907–1909). СПб., 1910, с. 171–192 — далее сокращенно ДКИ (переиздание: М.: Канон+, 1998).

Разночтения между двумя редакциями статьи указаны в примечаниях: 16* и 19*; в скобках указаны страницы издания 1998 г.

Значительная часть материалов «околовеховской» полемики собрана в антологии «Вехи»: Pro et contra. СПб., 1998; см. также: Анти-Вехи. М., 2008. В серии «Социальная мысль России» готовится к изданию сборник «О “Вехах”», в который войдут все выявленные на сегодня критические отзывы о сборнике, опубликованные в российской периодике в период с 1909 по 1922 г.

Наиболее ярко это «мучение мировыми вопросами» отражено в письмах Белинского к В. П. Боткину начала 1840-х гг., причем Белинский зачастую бросается из одной крайности в другую. В письме от 1 марта 1841 г. он, обращаясь мысленно к «Егору Федоровичу» Гегелю, пишет: «Если бы мне и удалось влезть на верхнюю ступень лествицы развития, — я и там попросил бы вас отдать мне отчет во всех жертвах условий жизни и истории, во всех жертвах случайностей, суеверия, инквизиции, Филиппа II, и пр., и пр.: иначе я с верхней ступени бросаюсь вниз головою. Я не хочу счастья и даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братий по крови…» В этих словах Белинского заключена, по сути дела, вся будущая проблематика «бунта» Ивана Карамазова, который «покорнейше возвращает билет» Богу и отказывается от «мировой гармонии», если она куплена ценой хотя бы одной невинно замученной жертвы. Но уже через несколько месяцев — в июне того же года — Белинский пишет: «Личность человеческая сделалась пунктом, на котором я боюсь сойти с ума. Я начинаю любить человечество маратовски: чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную» (Белинский В. Г. Избранные письма. М., 1955, т. 2, с. 141, 158).