М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ

Современные традиционалисты, вслед за Б. А. Рыбаковым, считают переходящую Масленицу следствием позднейшего церковного вторжения в живую органическую систему древнего солнечного календаря. Согласно множеству материалов, собранных Б. А. Рыбаковым в труде «Язычество древних славян», весь сложный мифологическо- обрядовый комплекс, известный как «Масленица», до церковного вмешательства был в славянских землях определенно связан с точкой Весеннего Равноденствия. Этот праздничный цикл носил у восточных славян название «Комоедица» и был посвящен нескольким божествам, среди которых одно из первых мест занимало божество Солнца. Впрочем, и переходящая Масленица несет в себе немало солнечной символики. Достаточно вспомнить о том, что главным символом, практически синонимом Масленицы, является блин — с его круглыми, солнечными очертаниями.

Собственно точка равноденствия отмечена в народном календаре праздником «Сорока мучеников», или просто «Сороки», не столь прославленным, но важным с точки зрения наблюдений и примет на будущую весну: после «Сорок» должно пройти еще «сорок морозов», прежде чем наступит настоящая Весна. Для нас интересно то, что праздник носит «птичье» название, — почему, об этом мы подробнее скажем при описании мифологии точки.

Восстанавливая древнюю традицию, наши современники сопровождают аутентичными обрядами Масленицы самое точку Равноденствия, отмечая ее под старинным именем Комоедицы. Название «Масленица» отчасти теряет смысл: церковное разрешение «вкушать» молочные продукты всю неделю имеет столь же мало силы, как и последующие запреты «Великого поста». Правда, в наши дни трудно восстановить доподлинный ритм великого солнечного праздника, занимавшего не менее семи дней…

Во всей Европе период Масленицы почитается временем безудержного веселья, ритуальных пиров, ряжения и трансформаций — того, что в обычные дни под запретом или строго ограничено. Даже в самые мрачные времена «классического» Средневековья масленичная полоса оставалась своего рода последним заповедником Традиции. Церковь и власть предержащая верхушка неизменно проклинали греховные и низменные забавы, но целиком изгнать их из жизни не могли, не разрушив при этом самой человеческой природы — без нескольких дней в году, выделенных для «антиповедения», подданные кесарей и пастырей просто бы массово сошли с ума. Именно в «предохранительных» целях было отведено нарочитое время для выпускания наружу низменных страстей — на самом же дело на нем сохранилось традиционное, двойственное видение мира, осознание единства мира в противоположности Света и Тьмы. В дни встречи Весны, дни ожидания отступления зимнего хлада и сумрака, оживало изначальное, солнечное видение Мира, который не надо «спасать», — он ежегодно спасается сам.

И масленичные карнавалы, хоть и сдвинулись с первоначальной солнечной точки, но сохранили, для современников и науки, не только наиболее яркие обрядовые формы языческой старины, но и основные принципы традиционного сознания.

Разгул и сытость этих дней проецируются на весь год. Эта магическая наполненность Масленицы отчасти объединяет ее с Колядой, которая, как мы увидим ниже, выглядит не просто соперником, а прямо‑таки двойником Масленицы по насыщенности солнечной символикой, ряженьями и обрядами заклинаний «на весь Круглый год». Подробнее мы рассмотрим это сходство и различие при описании мистерий и обрядов точки, здесь же скажем вкратце об их смысловом родстве. Игры Весеннего Равноденствия сходны с Колядными, так как и те и другие посвящены прославлению Солнца и Солнечного Дня. Но если на Коляду мы торжествуем рождение Солнца, то на Равноденствие радуемся его существенной победе: тому, что День сравнялся с Ночью и вот–вот неминуемо превозможет ее. Оттого и не столь выражен в играх Масленицы страховидный, колдовской дух темной стороны года, именно по этой причине игрища начала весны прославляют простые жизненные потребности. Опасность от Старухи–Зимы и ее подручных уже не подстерегает на каждом шагу — время Зимы выходит и перелом уже недалек.

Однако надобно помнить, что призвание Весны — еще не встреча ее. Праздновать приход солнечного теплого периода мы будем позже, на Бельтан, а пока впереди — славянские традиционные «сорок дней — сорок морозов»…

У балтов весеннее Равноденствие (Lyge) становится началом весеннего периода духов (veles), периода почитания предков, аналогичного осеннему, который стартует на осеннее Равноденствие; этот период продолжается вплоть до праздника Velykos, являющегося весенним «отражением» осеннего Velines и примерно соответствующего кельтскому Бельтану (в данном случае речь идет о примерном соответствии, потому что дата отмечания Velykos в Литве плавает в зависимости от фаз Луны — см. главу 7, посвященную Бельтану).

Некоторое дополнительное понимание сути праздника Весеннего Равноденствия дает описание четвертого месяца ольхи (18 марта — 14 апреля) из древесного календаря Грейвса, начало которого мы привели в эпиграфе к данной главе.

Четвертый месяц начинался 18 марта, когда зацветала ольха, и заканчивался 14 апреля, и его отличительная черта — осушение весенним солнцем потоков из растаявшего снега. На этот же период приходится весеннее Равноденствие, когда дни становятся длиннее ночей и солнце обретает силу. Выражаясь поэтически, если ясени — это весла и каркас плетеных из ивняка лодок, в которых Дух Года перевозят на сухую землю, то ольха — это сваи, поднимающие дома над потоками растаявшего снега. Феарн (Бран) — в греческой мифологии царь Фороней, правитель Пелопоннеса, которому поклонялись как герою в Аргосе, как будто им основанном. Гелланик Лесбосский, просвещенный современник Геродота, описывает его как отца Пеласга, Иаса и Агенора, которые поделили между собой его царство после его смерти; другими словами, поклонение ему в Аргосе было очень давним. Павсаний, посетивший Аргос, пишет, что Фороней был супругом Кердо (Белая Богиня в качестве Музы), а его отцом был речной бог Инах, матерью же — нимфа Мелия (ясень). Поскольку ольха наследует ясеню в календаре деревьев и растет обычно на берегу реки, это вполне разумная родословная. Павсаний отождествляет Форонея с Феарном, ибо не принимает во внимание легенду о Прометее и делает из Форонея изобретателя огня. Гигин называет его мать «Аргия» (Argeia), то есть «ослепительно белая», — опять Белая Богиня. Итак, Фороней, подобно Брану и другим священным царям и королям, был рожден, взят в мужья и умерщвлен Белой Богиней: его убийцей была богиня смерти Гера Аргия, которой, как говорят, он первый принес жертвы. Фороней, таким образом, является Fearineus, богом весны, которому ежегодные жертвы приносились на горе Крона в Олимпии во время весеннего равноденствия. Его поющая голова напоминает об Орфее, чье имя, вероятно, является укороченным от Orphruoeis (растущий на берегу реки), то есть «ольха».