Газета Завтра Газета - Газета Завтра 477 (2 2003)

Чехов — Лилиной: "Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс, и я боюсь, как бы не досталось от Владимира Ивановича". Лилина — Чехову: мне пьеса показалась жизнерадостной и даже на репетицию весело было ездить, это не пьеса, а симфония, играть ее надо правдиво, но без реальных грубостей, так мне кажется. Станиславский считает, что это лучшая пьеса Чехова, "люблю в ней каждое слово, каждую ремарку, каждую запятую".

Премьера состоялась 17 января 1904 г. Присутствуют автор, Гликерия Николаевна Федотова, первая актриса Малого театра, Шаляпин (произносит восторженную речь), Рахманинов, Горький, Брюсов, Андрей Белый. Художник М.В.Нестеров называет пьесу трогательной, благоухающей. Бальмонт в диком восторге.

Разве это мой "Вишневый сад", разве это мои типы? Я пишу жизнь. Откуда это нытье? Все это не мое. За исключением двух-трех исполнителей, все играют ужасно: Шарлотта, Лопахин, Дуняша. Почему на афишах и в газетах моя пьеса упорно называется драмой? Станиславский и Немирович ни разу не прочитали пьесы и делают из меня просто скучного писателя.

Ведь Артем (для него была написана роль Фирса) играет прескверно, — пишет он жене 27 февраля — я только помалкивал. И ей же 29 марта: Станиславский играет (Гаева) отвратительно. "Одно могу сказать: сгубил мне пьесу Станиславский. Ну, да бог с ним". К этому времени сборы упали до 50%. В июле Чехов умирает; Немирович пишет Станиславскому: "Чехова мы потеряли еще с "Вишневым садом". Он не написал бы больше ничего". Через тридцать лет — он же, в книге воспоминаний "Из прошлого": "Вишневый сад" — самый яркий, самый выразительный символ Художественного театра.

Судя по всему "чеховского" "Вишневого сада" за все эти 99 лет никто так и не увидел. Впрочем, пьесы Шекспира стали играть во всем мире примерно через двести с лишком лет после его смерти. Если бы не усилия Гете, который в пику надоевшей всем холодной французской драме заставил немецких критиков и переводчиков возродить Шекспира из небытия, вряд ли бы сейчас кто-либо знал это имя. Правда и то, что из немцев возрождать было некого.

Премьеру играли начинающие любители и Чехов им еще не по зубам. Во МХАТе ему только второй акт "Дяди Вани" своим и показался, где солировали Книппер и Лилина. Они выпивали и закусывали.

Если Шекспира родил Гете, то драматурга Чехова создали актеры. Первым "чеховским" спектаклем был, по-видимому, "Дядя Ваня" (именно его когда-то обругал Толстой) в постановке Кедрова, ученика Станиславского. Правда, для этого Станиславскому пришлось изменить искусство театра. Спектакль поставлен в 1947 г., когда основателей уже не было в живых и выросло поколение актеров Добронравов, Орлов, Вера Николаевна Попова, Яншин, Попов, Ливанов, Ленникова для которых других школ уже не существовало. Этот спектакль видел весь мир. "Вы открыли Лондону настоящего'Чехова — во всем его богатстве", писал Питер Брук.

В последнем мхатовском "Вишневом саде" Варю играла Ленникова. В финале второго акта она дважды пробегала по сцене в поисках Ани, которая стояла тут же. Ее "А-у" я слышу до сих пор,— мгновения, которые остановились. У Чехова Вари нет на сцене. В ремарке сказано: "Где-то около тополей (?) Варя ищет Аню" — ремарка непрофессионального драматурга. Акт начинался ярким солнцем, кончался при луне. По мнению Чехова, акт длится двенадцать минут.

Там еще был прохожий. В "Трех сестрах" Чехов изобразил себя Протопоповым, в "Вишневом саде" — прохожим. Его играли Владимир Александрович Попов и Иван Михайлович Тарханов, между ними не было ничего общего. Оба — потрясали.

Прохожий обращается к Варе: "Мадемуазель, позвольте голодному россиянину копеек тридцать". Написав эту фразу, Чехов, довольный, тут же обращается в театр: "Мне, как пишущему, необходимо наблюдать возможно больше женщин, необходимо изучать их, и потому, к сожалению, верным мужем быть я не могу. Так как я наблюдаю женщин главным образом для пьес, то Художественный театр, по моему мнению, должен был бы прибавить моей жене жалованья или назначить пенсию". Ему нравилось: во всей пьесе — ни одного выстрела.

У Чехова второй акт кончался сценой Фирса и Шарлотты. Фирс говорит: Мне было лет 20 или 25, идем это я да сын отца дьякона, да повар Василий, а тут как раз вот на камне человек сидит... чей-то чужой, незнакомый... Я отчего-то оробел и ушел, а они без меня взяли и убили его...Деньги у него были. Шарлотта: Ну? Weiter. Фирс: Потом, значит, понаехал суд, стали допрашивать... Забрали... И меня тоже... Просидел в остроге года два... Потом ничего, выпустили... Давно было. Всего не вспомнишь. Шарлотта: Тебе умирать пора, дедушка (ест огурец). Немирович выбросил эту сцену, она мешала овладеть центром фабулы.

Иногда Попов играл Фирса, тогда Тарханов был прохожим. Он походил на Чехова: высокий, мощный, говорил басом. Попов был лучшим Фирсом, единственным, кто хорошо помнил, какая в старину была вишня: мягкая, сочная, сладкая, душистая. Роль Трофимова в спектакле Игоря Сиренко в исполнении Владимира Баландина также напоминает нам о Чехове. Раневская говорит ему: недотепа. Так обычно и играют. Он — вечный студент. Но что это значит?

Толстой ушел со второго курса университета. В двадцать два года, не выправив паспорт, отправился вслед за любимым братом на Кавказ, дорога заняла сорок дней, пробыл там два года семь месяцев, там же начал писать "Казаков". Писал десять лет.

Николай Федоров не кончил курса, поспорив с профессором на выпускном экзамене.

Да и сам Чехов из недотеп: в гимназии дважды остается на второй год. Но мечтает учиться в Цюрихе. После уроков ходит в портняжное училище, шьет брюки и жилеты, понимая, что другая жизнь ему недоступна. Случайно оказавшись в Москве, по легкомыслию подает ректору прошение в университет и в нем: "по медицынскому факультету", через "ы". Горький пишет, что Чехов — первый свободный человек, встреченный им, и когда Трофимов — Баландин спокойно говорит: я свободный человек и все, что вы так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти,— без надрыва, экстаза, как играли всегда, удивляешься — и всего-то смена интонации, а — другая пьеса.

"Вся Россия — наш сад" — это так естественно. Зинаида Гиппиус, вспоминая о своем путешествии с Сувориным и Чеховым, пишет: в Чехове было и настоящее безразличие к Европе. Суворин жаловался: "Все просится скорее в Рим. Авось, говорит, там можно где-нибудь на травке полежать". Чехов, лежащий на травке в Риме — финал фильма Андрея Тарковского "Ностальгия".

Владимир Михайлов играет Лопахина "без грубостей", не особенно подчеркивая свое низкое происхождение; Белокуров во МХАТе — подчеркивал. Кстати, Баландин играет сына аптекаря, что необязательно. В Лопахине Михайлова есть некоторая неуверенность и, по-видимому, это хорошо. Чехов равнодушен к Лопахиным, они пока существуют для обмена веществ, съедают все, что попадается им по пути. И в управляющие к ним приходят Епиходовы. Казалось странным, что Чехов настаивал (и его не послушали), чтобы роль Лопахина играл Станиславский, уже современники замечали, что никакой это не купец.