Татьяна Ситникова - Афоризмы, мысли и шутки великих женщин

* * *

Мы сплевываем ту же горечь, что сводила рот людям три века назад, и та же нежность расплавляет кости и растворяет мысли нынешней девочке, как и какой-нибудь восьмисотлетней давности даме, влюбленной в менестреля. Трубадура. Трувера. Миннезингера, наконец.

* * *

Он говорил, что очень счастлив со мной, но я здраво отношусь к мужской лести. Даже мысли не допускала, что это правда.

* * *

Он хочет мою голову. Сердце он уже подержал в руках, оно его не удовлетворило, тело… ну что есть тело? Это вообще не цель для настоящего мужчины. Но вот голова, мысли мои, возможность влиять, вызывать эмоции, питаться ими, использовать для работы — это да.

* * *

… Открыла рот, чтобы сообщить об этом, но и это не имело смысла, поэтому я закрыла рот и замолчала на многие часы.

* * *

Проще расстаться с человеком, чем с иллюзиями на его счет.

* * *

Самым интересным в нем была моя любовь, теперь — ничего особенного.

* * *

Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас ты с этой своей девушкой, а я сижу тут одна в идиотской позе и пытаюсь найти у себя внутри что-нибудь живое. В пустоте моего сердца должен, просто обязан зародиться какой-нибудь шарик, искра, точка опоры. Любая хрень, за которую я смогу уцепиться.

* * *

Страсти — это для подростков, а нам бы комфорта и удовольствий.

* * *

Страх — это осень. Отчаяние — это зима. Тоска — Новый год.

* * *

У кого еще есть такой мужчина, которому хватило бы духу своей честностью уничтожить счастье — сразу, без стыда, без лжи, без боли? Я горжусь им.

* * *

Человек, который год или пять лет назад разбил тебе сердце, от которого уползла в слезах и соплях, ненавидя или прощая — нет разницы, — которого не забыла до сих пор, как нельзя забыть удаленный аппендикс, даже если все зажило, хотя бы из-за шрама. Который ясно дал понять, что все кончено. Зачем — он — возвращается? Раз в месяц или в полгода, но ты обязательно получаешь весточку. Sms, письмо, звонок.

* * *

Я вам сейчас ужасное скажу (только вы никому не говорите, а то погубите меня): я очень-очень сильно люблю мужчин. Таких — взрослых, больших, волосатых, которые пахнут мужчиной. И молодых люблю, которые цветами и молоком. А женщин — нет. Они же все дуры, дуры, а которые не дуры, те истерички. А те редкие, что не дуры и не истерички, те уводят моих любовников, а я потом плачу.

* * *

Я вдруг поняла, что люди должны иметь огромное мужество, чтобы, помня, какие мы короткоживущие, просто ежедневно уходить из дома — отпускать руки тех, кого любят, и уходить на работу. Если каждая минута взвешена и оценена, как они могут, например, спать с кем-то другим, просто для развлечения, при этом прекрасно зная, что быть с любимыми осталось всего ничего? Только огромное мужество или огромная глупость делают свободными от чувства быстротечности жизни.

* * *

Я давно не мечтаю о том, что наступит нечто или некто и жизнь моя изменится, я стану востребованной и денег будет вдоволь. Раньше мне казалось, что свобода — это получать все, что хочешь, а сейчас подозреваю, что свобода в том, чтобы не хотеть.

* * *

Я поняла, чего хочу для себя: не мужества (зачем оно мне, я женщина), не сил (потому что с сильных особый спрос), вообще ничего, кроме стойкости. Когда переживаешь нечто ужасное, разрывающее мир в клочья, появляется тайное облегчение — ну вот, самое страшное произошло, хуже уже не будет. Будет, будет, будет. Никто не даст отдышаться, стереть ледяной пот со лба, никто не пообещает: «Все, все».

Французская писательница, одна из звезд Прекрасной эпохи.

Сидони-Габриель Колетт — дочь офицера, родилась 28 января 1873 г. в Бургундии, славной своим солнцем и винами; там и прожила до двадцати лет. В 1893 г. вышла замуж за популярного в ту пору писателя, журналиста, музыкального критика Анри Готье-Вильяра, известного под псевдонимом Вилли. В двадцать лет самым примечательным в Сидони Колетт считалась ее коса длиной 158 сантиметров. Маленькой нимфой бургундских лесов — вот кем показалась она элегантному парижскому беллетристу. Вскоре столичный щеголь повел 20-летнюю влюбленную к алтарю.

Жену он стал называть Колетт, превратив ее фамилию в имя, распространенное среди француженок.

Парижская жизнь показалась ей счастливым сновидением. Колетт гордилась талантами мужа. Он ввел ее в литературные и артистические круги Парижа. Но вскоре она на узнала, что на него работает целая команда литературных «негров», которым он платит жалкие гроши. Анри оказался скупым и мелочным. Вечно сидящая в одиночестве Колетт донашивала скромные бургундские платья. Ей неожиданно стало известно, что муж изменяет ей направо и налево. Примчавшаяся в Париж мать нашла Колетт на грани безумия. Несколько месяцев она провела в лечебнице. Но молодость и деревенская закалка спасли Колетт. Самым же печальным было то, что она продолжала любить мужа, находила объяснения его поступкам. Он был прощен и сопровождал быстро выздоравливавшую жену в поездке к морю. Здесь, бродя с нею по побережью, Анри с его чутким писательским слухом уловил живую прелесть языка, которым та рассказывала ему о своем детстве. По приезде в Париж он попросил Колетт записать все, что она ему рассказала.

В 1900 г. вышла первая, быстро раскупленная книга Колетт, получившая название «Клодина в школе». Этот и последующие три романа вышли под псевдонимом мужа, что мало трогало ее. По собственным ее словам, она писала «прилежно и равнодушно» только для того, чтобы, предъявив пачку исписанных листков, выйти на свободу из комнаты, куда ее запирал супруг. Колетт начала приносить своим трудом прекрасный доход, позволивший Анри купить загородный дом, а главное — не скупиться в расходах на прекрасных дам.

Под собственным именем-псевдонимом Колетт начала печататься лишь в 1904 г. Отдаляясь от мужа, она с 1906 г. стала выступать в мюзик-холле, в театре Мариньи, Мулен Руж и др. Тогда же она развелась с мужем, пережила несколько романов с женщинами и мужчинами. В 1907 г. ее откровенный поцелуй с Матильдой де Морни в пантомиме «Египетский сон» на сцене Мулен Руж наделал в Париже много шума и вызвал вмешательство префекта полиции.

В 1912 г. Колетт вышла замуж за политика и журналиста, барона Анри де Жувенеля, родила ему дочь, завела роман с его семнадцатилетним сыном, будущим политиком и журналистом Бертраном де Жувенелем. В 1923 г. развелась и с этим мужем.

В 1935 г. вышла замуж за Мориса Гудеке (после смерти писательницы он написал о ней биографическую книгу). На время Второй мировой войны переселилась в деревню в департаменте Коррез, написала дневник военных лет «Вечерняя звезда» (1946 г.).