Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

В книге Бунича имеется еще одно обстоятельство, которое, если его перевернуть «с ног на голову», открывает нам весьма интересные явления. В своей книге Бунич старается реабилитировать Юровского, которому приписывается письмо к Сталину, где Юровский уверяет Генерального секретаря в том, что он не убивал Царскую Семью. Письмо, естественно, приводится без каких-либо сносок. Убийство, а вернее, похищение Царской Семьи в книге возлагается на некоего немецкого еврея Фокса, который прибыл со своей командой и полностью руководил всем, что происходило в Ипатьевском доме. Если из рассказа Бунича отбросить всю галиматью с «похищением», то получается, что накануне убийства в Ипатьевский дом прибыла специальная команда во главе с каким-то уполномоченным из Москвы, посвященным в оккультную (масонскую) степень, который и руководил убийством Царской Семьи.

Это частично находит подтверждение в показаниях обвиняемых: в только что процитированных показаниях Проскурякова, в рассказах П. Медведева о пяти неизвестных лицах, принявших непосредственное участие в убийстве, и так далее.

Но был ли тот неизвестный человек, которого Проскуряков описал на допросе и которого Бунич выводит под именем Лисицына, единственным, помимо Юровского, руководителем убийства? Здесь мы обнаруживаем ряд свидетельств, которые указывают на то обстоятельство, что среди убийц был еще некто, чья роль до сих пор остается абсолютно неизвестной. Одни источники называют этого человека (этих людей) «евреем с черной, как смоль, бородой» , другие «раввином», но общая совокупность свидетельств указывает нам на то, что это был человек определенного духовного звания.

Впервые эти сведения появляются в показаниях Е. Т. Лобановой, которая вечером 18 июля 1918 года ехала к себе на дачу в деревню Коптяки. «Перед закатом солнца , — вспоминала она, — мы доехали до железнодорожной будки у переезда горнозаводской линии, где несколько незнакомых мне лиц — мужчин и женщин — сообщили нам, что дальше ехать нельзя, так как красноармейцы, стоящие впереди в нескольких саженях с грузовиком-автомобилем, не пропускают никого. Мой извозчик сказал, что у него есть пропуск, и мы проехали дальше. Проехав несколько саженей, мы увидели грузовик-автомобиль, и около него стоял какой-то небольшой бочонок. По другую сторону автомобиля сидел пожилой человек в солдатской форме; тут же появились двое других солдат, молодых. Двое последних подбежали к нам и крикнули, что дальше ехать нельзя. Мой извозчик показал пропуск, но разрешения на проезд красноармейцы не дали. Мы вернулись к будке и стали обсуждать, что нам делать. В это время из города приехал легкий автомобиль, в котором сидели 6–7 человек. Кажется, все они были в солдатской форме и молодые, за исключением одного, походившего на еврея, с черной, как смоль, бородой и усами. <���…> Один из этих мужчин назвал себя Московским, но ни тот ни другой мне совершенно неизвестны» . [1315] Гибель Царской Семьи, материалы следствия, с. 33. (Выделено нами. — П. М. )

В литературе можно встретить предположения, что этим человеком («с черными, как смоль, усами и бородой») был Я. Юровский. Однако это крайне маловероятно, так как Лобанова указывает, что тот, кого она встретила, был ей совершенно неизвестен, между тем как Юровского хорошо знали в Екатеринбурге, он был широко известным деятелем.

Тем более что показания Лобановой о встрече с неизвестным не являются единственными.

Другой очевидец, коллежский асессор Сретенский, доносил следователю Соколову, что жители Верх-Исетского завода Федор и Афанасья Карлуковы рассказывали, что 18 июля находились на Старой Коптяковской дороге, так как имели покос возле урочища «Четыре Брата». «Когда Семен и Афанасья Карлуковы пошли на покос утром в четверг (18-го чис.), не доходя расстояния двух верст до Четырех Братьев, в узком месте дороги навстречу им попал грузовой автомобиль; на нем сидели три или четыре красноармейца, они везли две или три бочки с железными обручами, черные, из-под сала или керосина. Карлуковы отошли еще с четверть версты — попал им навстречу второй легковой автомобиль „с шарами“ (фонарями), на нем сидело три или четыре красноармейца. Прошли еще с полверсты приблизительно, где из леса на дорогу вышли известные Карлуковым красноармейцы Ермаков и Ваганов, причем Ваганов не приказал дальше проходить, пригрозив в случае ослушания застрелить их. Карлуковы воротились домой.

В пятницу утром Карлуковы опять пошли на покос приблизительно в том же месте, где накануне встретились два автомобиля, и в этот день встретился легковой автомобиль „с шарами“. На нем сидели четыре или пять красноармейцев. Затем Карлуковы прошли Четырех Братьев, и в полверсте от того места в лесу, на поворотке-тропе с покоса Костоусова, в лесочке стоял фаэтон с кучером на гнедой лошади. Около экипажа стояли два господина, солидные, с черными усами, в черных шляпах, в черных накидках. В руках одного господина был белый сверток длиною в пол-аршина, как будто из скатерти. Эти два господина, увидев Карлуковых, сели в экипаж и уехали по направлению к В.-Исетску» . [1316] Гибель Царской Семьи, материалы следствия, с. 347. (Выделено нами. — П. М. )

Любопытно, что, в отличие от Лобановой, Карлуковы не отмечают «черной, как смоль, бороды» . Но они говорят про усы, и можно предположить, что эти слова подразумевали и бороду, либо Карлуковы, а может, и Сретенский, просто не придали ей значения.

Как мы помним, 18 июля был траурным днем в иудейском календаре (Тиша-бэ-Ав). В данном случае два «неизвестных господина» в черных накидках и с белыми свитками в руках могли быть духовными лицами какого-то культа, осуществлявшими некий ритуал на месте манипуляций и уничтожения трупов Царской Семьи. Здесь невольно вспоминается то обстоятельство, что тела убитых в доме Ипатьева были завернуты в белые простыни, обстоятельство, которое было отмечено многими обвиняемыми и которое затем задним числом подменялось в «воспоминаниях» соучастников преступления на «одеяла» и «сукно».

К слову сказать, горный техник Фесенко примерно в эти же дни видел на Старой Коптяковской дороге богатую на вид карету, которая была «черной, глухой, со стеклянными дверцами» . Людей, сидевших в карете, Фесенко не заметил. [1317] Гибель Царской Семьи, материалы следствия, с. 332. Вполне возможно, что фаэтон, который видели Карлуковы, и карета, которую видел Фесенко, были одним и тем же транспортным средством.

Имя некоего таинственного «товарища», который должен был приехать в Ипатьевский дом с окончательный приказом приступить к убийству и которому следовало передать трупы убитых для их уничтожения, фигурирует и в «Записке Юровского». При этом показательно, что паролем у этого неизвестного было слово «трубочист». Слово это, в общем контексте происшедшего 17 июля, звучит особо зловеще. Из «Записки Юровского» можно сделать вывод, что если таинственный человек должен привезти окончательный приказ об убийстве Царской Семьи и ее приближенных, и именно он должен был забрать и уничтожить их трупы, то вполне вероятно, что именно этот человек и руководил убийством. Вполне возможно также, что он приехал не один.