Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Причем это отсутствие помогало и Горбачеву, и его зарубежным партнерам закреплять представление о том, что в формулу «высший уровень» вовсе не обязательно включать российского президента, как это было в первые дни и недели после провала путча».

Можно представить себе, как это «нравилось» окружению Ельцина!

Всем хотелось знать, что намеревается предпринять Борис Ельцин.

«В сентябре, — пишет бывший помощник союзного президента Анатолий Черняев, — все иностранные партнерй спрашивали Горбачева о Ельцине. 5 сентября канцлер Германии Гельмут Коль задал Михаилу Сергеевичу откровенный вопрос:

— Как у тебя с Ельциным?

— Сейчас лучше, намного лучше.

— А он тоже так считает?

— Полагаю, что да.

9 сентября с теми же вопросами появился министр иностранных дел Германии Ганс Дитрих Геншер:

— Что вы думаете о Ельцине?

— Я думаю, что все постепенно встанет на свои места, суждения становятся все взвешеннее. Исчезают крайности. Борис Николаевич проявляет больше рассудительности. В целом все становится гораздо лучше... Да, и Ельцину потребовался Горбачев...»

А Запад уже стремился к прямым контактам с Ельциным. 26 сентября американский президент Буш прислал Горбачеву письмо:

«Дорогой Михаил! Я хотел, чтобы ты знал, что 25-го я позвонил Борису Ельцину, чтобы справиться о его здоровье... В разговоре он также упомянул о том, как хорошо у вас с ним идет совместная работа».

Западные лидеры получали рекомендации своих специалистов, из которых следовало, что ставка на Горбачева — ошибка, сохранение Советского Союза в прежнем виде невозможно. Американцы предпочли бы по-прежнему иметь дело с Советским Союзом, а не с пятнадцатью новыми государствами, но ни они, ни Горбачев ничего не могли поделать.

У Горбачева было примерно полтора месяца — Ельцин вернулся из Сочи после отдыха 10 октября. К его возвращению ситуация в стране ухудшилась.

Ельцин словно пробудился после летаргии и активно принялся задело. Он объявил о программе экономических реформ, о шоковой терапии, о повышении цен и приватизации мелких и средних предприятий. Ему уже стало ясно, что союзный центр только мешает. Он предупредил:

— Через месяц мы закрываем счета всех союзных министерств, услугами которых не пользуемся.

Союзное правительство полностью зависело от российского. Своих денег у союзной власти уже не было. Министерства и ведомства финансировал Ельцин.

28 октября Ельцин на съезде народных депутатов рассказал, что Россия начинает радикальные экономические реформы и он берет на себя обязанности главы правительства. Президент потребовал для себя чрезвычайных полномочий.

Он говорил, что придется перейти к свободным ценам, предсказывая, что цены станут расти примерно раз в полгода и увеличатся от трех до шести раз:

— Другого выхода не вижу. Мы провалили программу «500 дней» и потеряли два года.

Его беспокоила возможность перехода других республик на свою валюту:

— Украинцы уже переходят на купоны. А если учредят свою валюту, придется принимать встречные меры... С республиками, не подписавшими Союзный договор, с 1 января перейдем на торговлю по мировым ценам, снизим поставки нефти...

Съезд поддержал президента.

Экономические преобразования в России начались 1 ноября 1991 года, когда съезд народных депутатов РСФСР принял постановление «О правовом обеспечении экономических реформ».

Ельцин получил право самостоятельно определять структуру высших органов исполнительной власти, назначать и смещать глав местной администрации, приостанавливать действие любых распоряжений и указов союзного президента Горбачева, если они противоречат конституции и законам России и мешают проведению экономической реформы.

Страна была на грани голода. Парламент не успевал принимать нужные законы. И Ельцину была дана возможность принимать указы, противоречащие устаревшим законам РСФСР. Депутат Юрий Нестеров предложил поправку, которую съезд принял: проект указа президент отправляет в Верховный Совет, если в течение недели депутаты его не отклонили, указ вступает в действие. Особые полномочия президенту дали на год, но фактически они действовали до осени 1993 года.

15 ноября 1991 года Ельцин подписал два принципиально важных документа, которые меняли экономическую реальность в стране: указ «Об отмене ограничений на заработную плату и на прирост средств, направляемых на потребление» и указ «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР», который разрешал торговать с заграницей всем предприятиям, зарегистрированным на территории России.

По словам Андрея Грачева, Горбачев даже поддержал Ельцина. Прочитав его речь, сказал:

— Главное — он набрался смелости занять позицию ускорения реформ. Это нелегко, и важно, что он решился на это.

В словах Горбачева сквозила едва прикрытая зависть — то ли к способности Ельцина принимать те решения, на которые он сам долгое время не мог отважиться, то ли к той очевидной для него популярности Ельцина, которому общество готово было позволить делать с собой то, чего не разрешало и не позволяло Горбачеву.

Анатолий Черняев записал в дневник:

«Эти дни наконец-то все-таки решающие. Проснувшийся и проспавшийся, как следует попивший в отпуске Ельцин показал себя в полном объеме. И это похоже на него и следовало ожидать... Только Михаил Сергеевич не ожидал, все думал, что уговорами и хорошим отношением можно, по его любимому выражению, «канализировать» Ельцина в нужное русло.

Доклад Ельцина на съезде РСФСР — это прорыв к новой стране, к новому обществу... Порвав с прошлым, он окружил себя людьми разных мотиваций — карьеристами, наглецами, прохвостами, искренними демократами, новыми хозяйственниками (и старыми тоже, но перестроившимися) — и сумел «употребить» их, нацеливая на беспощадный разрыв с эпохой 17-го года.

Его доклад — это «грудь в крестах или голова в кустах». Но в России обычно так и делались большие дела. Думаю, кончится все-таки первым вариантом...

Он бросил народу надежду... Это признак харизмы, при всей примитивности его как личности... Как личность — он посредственность и серость, но как «вождь» в данной конкретной ситуации — то что надо...

Когда раньше в Москве не хватало хлеба и молока, люди орали на Горбачева. В эти дни ни того, ни другого совсем почти нет, а люди объединяются вокруг Ельцина».

Горбачев предпринимал отчаянные усилия для того, чтобы сохранить хотя бы остатки союзного государства. Для него это был единственный шанс остаться и в политике, и в Кремле. Пытаясь уговорить Ельцина подписать Союзный договор, Михаил Сергеевич шел на любые уступки. Но было уже поздно.