Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

После начала боевых действий Дудаев присвоил ему звание дивизионного генерала и назначил начальником штаба вооруженных сил Чечни. Он руководил обороной Грозного, а потом, по существу, Дудаев передал ему все военное командование. Масхадов и сформировал чеченскую армию, которая образовалась из полностью самостоятельных отрядов, состоявших из добровольцев. Они сражались в родных местах и пользовались полной поддержкой населения.

12 февраля 1997 года Масхадов вступил в должность. Церемония состоялась во Дворце химиков, который уцелел во время бомбежек и обстрелов, потому что стоял на окраине Грозного. Дворец отремонтировали. Над сценой повесили лозунг: «Ислам и свобода». Из почетных гостей были Александр Лебедь и президент Ингушетии Руслан Аушев.

— Мы должны сделать нашу республику независимой, — говорил новый президент Чечни.

У Масхадова повреждено горло, поэтому он с трудом говорит и не может выступать. Это не единственный его недостаток. Воевал он удачно, а управлять республикой не смог. Выяснилось, что существовать самостоятельно Чечня не способна — там не было ни власти, ни экономики; образовался просто криминальный режим.

Ельцин ухватился за первую же возможность закончить войну. И общество это приветствовало. Но можно ли завершить чеченскую войну? И как именно? Ведь и тогда было ясно, что чеченские лидеры все равно не станут подчиняться Москве.

Заключив мир, Москва вновь оказалась перед прежним выбором: или признать полную самостоятельность Чечни и не лезть в ее дела, или снова посылать войска. Только разница состояла в том, что уже убиты и искалечены люди, что на войну истрачены огромные деньги, что есть политики и военные, которые не позволят отпустить Чечню. Да и никто в Кремле на это не решится. Нет такого российского политика, который согласился бы отпустить Чечню. Это означало, что война скоро возобновится.

Так, собственно, и произошло.

Почему Москве не удалось привести к власти в Грозном сколько-нибудь надежного вассала?

Надо смотреть правде в глаза: в силу исторических причин и традиций чеченцы не склонны подчиняться какому-то одному лидеру. Они делятся на тейпы — кланы, и в каждом есть свой вождь. В республике вообще нет общенациональных лидеров. Им не был даже Дудаев, вокруг него сплотились только в момент войны. Эта территория, к сожалению, застряла на очень низкой стадии общественного развития.

Здесь даже и ислам не успел толком утвердиться, поэтому нет исламской интеллигенции, на которую можно было бы опереться в наведении какого-то государственного порядка. Чечня, тем более когда она была разрушена, превратилась в бурлящий котел, кипяток из которого будет выплескиваться еще очень долго.

К сожалению, никто тогда не думал о том, что будет через год, через пять лет. Все думали о приближающихся президентских выборах.

Через два года гнойник прорвался. Чеченские боевики Шамиля Басаева и приехавшего из Иордании авантюриста Хаттаба проникли в Дагестан в надежде поднять там исламское восстание. В это же время в Москве и других городах произошли тщательно подготовленные террористические акты. Началась вторая чеченская война и новые президентские выборы.

Весной 1995 года Ельцин заявил, что он «поручил» создать два предвыборных политических блока: правоцентристский — главе правительства Виктору Черномырдину и левоцентристский — председателю Государственной думы Ивану Рыбкину. Черномырдину удалось провести в Думу сравнительно небольшую фракцию своего движения «Наш дом — Россия», за которое голосовали как за партию власти.

Из затеи с Рыбкиным вовсе ничего не вышло. Скромные достоинства Рыбкина в администрации президента явно преувеличивали. Его избрали председателем Думы голосами левых, но он был очень удобен для президента. После провала на выборах его сделали секретарем Совета безопасности, а заместителем ему дали Бориса Березовского.

Выборы в Государственную думу прошли совсем не так, как ожидал Ельцин. Он полагал, что влияние коммунистов сойдет на нет, избиратели проголосуют за умеренных Черномырдина и Рыбкина. А на следующее лето уже были назначены президентские выборы.

Многие полагали, что Борис Николаевич не станет в них участвовать. Он совершенно растерял свою популярность. Люди проклинали его за чеченскую войну. К тому же он стал серьезно болеть. В мире с явным раздражением следили за тем, как Россия вязнет в чеченской войне, хотя Запад очень дипломатично и вежливо выражал свое недовольство. После того как президент Борис Ельцин серьезно заболел, возникло такое ощущение, что Запад словно смирился с его уходом из политики.

Некоторые западные лидеры призывали тогда радикально изменить отношение к Ельцину, больше не считать его главным демократом и реформистом и налаживать отношения с другими российскими политиками.

В Соединенных Штатах, похоже, всерьез полагали, что Ельцин откажется от участия в выборах и кандидатом демократов станет глава правительства Виктор Черномырдин, которого с недавних пор американцы полюбили, хотя когда-то рисовали мрачным коммунистическим монстром.

Осенью 1995 года на пресс-конференции Ельцина спросили: когда страна узнает, намерен ли он баллотироваться в президенты, и могут ли на это решение повлиять результаты выборов в Думу? Ельцин ответил:

— Итог парламентских выборов не может повлиять на мое решение. Это первое. Второе. Объявлять, буду ли я выставлять свою кандидатуру или нет, ни в коем случае нельзя до выборов в Государственную думу. И «да» вызовет волну большую, и «нет» — еще большую волну. Пусть спокойно сейчас проходит эта политическая кампания по выборам в Государственную думу, пусть забудут, так сказать, о президентских выборах. Не мучают себя. А уже в следующем году я объявлю...

Но результаты выборов 17 декабря повлияли на его решение. Как раз в эти дни он приходил в себя после тяжелого сердечного приступа. Он лежал в Барвихе.

Выборы испортили ему цастроение: больше всего голосов получили компартия и Жириновский. На волне этой победы коммунисты уверенно говорили, что на следующий год президентом станет Геннадий Зюганов.

Тогдашний помощник Ельцина Георгий Сатаров рассказывал:

— На самом деле, конечно, его интуиция или способность к интеллектуальной работе не всегда одерживали верх. Перед выборами 1995 года мы приехали к нему с Илюшиным в Барвиху, рассказывали о последних прикидках, привезли ему табличку с прогнозами. Он взял ручку, начал зачеркивать наши цифры и писать свои... Он ошибся. Он завысил то, что ему хотелось, и занизил результаты коммунистов...