Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

«Вынужден ему снова сделать замечания.

1. За его высокомерие.

2. Неуважение к товарищам по работе, в том числе и к членам бюро OK КПСС, грубость, резкость в обращении и ненароком напоминание, мол, что вы лезете не в свое дело, если не понимаете.

3. Это выражается в том, что он очень болезненно воспринимает замечания в адрес строителей, как обиду для себя.

4. Сам резок к людям, даже груб и нетактичен, до оскорбления, в то же время обидчив и вспыльчив, даже при законной просьбе или постановке вопроса товарищами.

5. Никак не может отойти от ведомственности, а это плохо, даже пагубно, для секретаря обкома и члена бюро.

Выслушал замечания, надулся, нахмурился, опустил голову, даже не повернул ее в мою сторону и спросил:

— Все?

Я сказал:

— Пока да.

Он заявил:

— Можно подумать?

Я сказал:

— Пожалуйста, подумайте, но надо делать выводы. Это у меня с вами не первый разговор на эту тему, в том числе уже на должности секретаря обкома партии.

Ему ничего не оставалось, как встать и уйти.

После каждого подобного разговора он делал выводы, но, к сожалению, выдержки ему не хватало до конца. Я Бориса не раз упрекал, что его неуважительное отношение к товарищам приводит к тому, что по многим вопросам, которые находятся в его компетенции, его же коллеги к нему не идут, а под разными предлогами выходят на меня.

В то же время я понимал, что это сильный работник, волевой, может себя и других заставить работать...

После последнего с ним разговора он, видимо, серьезно все проанализировал, взвесил и через некоторое время, при разборе состояния дел на каком-то строительном объекте, когда мы остались вдвоем, Борис сам заговорил:

— Яков Петрович, ну действительно, может быть, я забываюсь и веду себя не очень тактично по отношению к тем, кто проваливает дело. А их пробивает только нажим, но нажим мой, может быть, не всегда бывает корректным.

Вот этим Борис меня подкупал и успокаивал. Он не раскис, а, наоборот, отрегулировал свои отношения с секретарями обкомов партии, с другими руководящими кадрами, продолжал работать ответственно, с достаточной требовательностью и отдачей».

Рябов пристрастен к своему выдвиженцу. Надо думать, что четверть века назад он все-таки значительно больше ценил Ельцина и не видел в нем одни только недостатки, иначе не оставил бы его вместо себя в Свердловске.

Ельцин проработал секретарем обкома всего год, как Рябова забрали в Москву. Молодого, напористого и умелого свердловчанина Брежнев сделал секретарем ЦК КПСС по военной промышленности — вместо Дмитрия Федоровича Устинова, который стал министром обороны.

В ЦК Рябов продержался всего три года. Моторный и упрямый, он не сработался с влиятельным членом политбюро и министром обороны Устиновым, к которому Брежнев очень прислушивался...

Но тогда еще Рябов был в фаворе, и Брежнев спросил его:

— Кого будем ставить вместо тебя в Свердловске?

Рябов хотел оставить на своем месте Геннадия Колбина. Предложил Брежневу:

— Давайте Колбина вернем из Тбилиси. Он потянет.

Но Брежневу эта идея не понравилась. Он считал, что Кол-бин в Грузии нужнее. Второй секретарь в национальной республике был наместником Москвы, но при этом должен был вести себя достаточно деликатно, чтобы не обижать национальные кадры. И срывать Колбина с места Брежневу не хотелось.

Словом, Колбину не повезло. Если бы тогда его вернули в Свердловск, его карьера сложилась бы успешнее. После Тбилиси Колбина избрали первым секретарем Ульяновского обкома. А в конце 1986 года Горбачев поставил его во главе Казахстана вместо стремительно отправленного в отставку члена политбюро Динмухаме-да Кунаева.

Колбин возглавил крупнейшую республику — это было большое повышение. Но назначение варяга вместо коренного жителя, русского вместо казаха, спровоцировало декабрьские волнения в Алма-Ате. Демонстрацию разогнали силой, виновных наказали. Но и Колбина с поста первого секретаря ЦК компартии республики вскоре убрали. Эта трагическая история наложила отпечаток на его дальнейшую карьеру...

Когда кандидатуру Колбина отвергли, Рябов предложил своего воспитанника Бориса Ельцина.

Рябов рассказывал:

— Ельцина в Москве не знали, поэтому провести его кандидатуру было трудно. Он даже не был депутатом Верховного Совета России. Когда я поднял вопрос о Ельцине в разговоре с Брежневым, он удивленно говорит: а кто он такой? Мы его не знаем. Почему не хочешь второго секретаря?

Брежневу секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов уже дал объективку на второго секретаря Евгения Александровича Коровина. А тот российский депутат, подходил по анкете...

Но Рябов считал, что Коровин в первые секретари не годится, и проявил настойчивость.

В отделе организационно-партийной работы ЦК КПСС был кадровый резерв на каждую номенклатурную должность. Когда возникал вопрос о замене первого секретаря обкома, отдел представлял генеральному секретарю несколько кандидатур. Другое дело, что иногда они не нравились, и начинался поиск подходящего человека. В данном случае Рябов имел возможность оставить в Свердловске своего человека. Он сказал Брежневу:

— Ельцин — это человек, с которого можно спросить. Человек, который может заставить работать, который сам работает. И человек, который прошел у меня хорошую школу. Я его сам воспитывал.

Брежнев внимательно выслушал Рябова и согласился:

— Тебе виднее. Раз ты уверен, я поддерживаю.

Брежнев благоволил к Рябову, взял его в Москву и, соглашаясь с его выбором, демонстрировал особое доверие.

Пока решалась его судьба, Ельцин находился в Москве — на месячных курсах в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Его неожиданно вызвали в ЦК. Сначала с ним разговаривал секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов, потом секретарь ЦК по промышленности и очень близкий к Брежневу Андрей Кириленко, потом секретарь по идеологии Михаил Суслов. Никто из них ничего конкретно Ельцину не сказал. Его спрашивали, к нему присматривались. Это были смотрины.

Только Михаил Андреевич Суслов, фактически второй человек в партии, чуть прояснил ситуацию, когда стал спрашивать, чувствует ли в себе Ельцин силы для самостоятельной работы, хорошо ли знает областную парторганизацию?

Ельцин понял, что он возглавит Свердловск вместо Рябова. Но право произнести такие слова оставалось за самим генеральным секретарем.

Потом Капитонов и Рябов отвезли его в Кремль к Брежневу. Высокий и надежный Борис Ельцин понравился генеральному секретарю. Вопрос был решен.

2 ноября 1976 года на пленуме Свердловского областного комитета Бориса Николаевича Ельцина избрали первым секретарем. Он сразу убрал неудачливого соперника — второго секретаря обкома Коровина, перевел его в областной совет профсоюзов. Сменил и председателя облисполкома. Новым хозяйственным руководителем области стал генеральный директор производственного объединения Герой Социалистического Труда Анатолий Александрович Мехренцев, до этого не работавший ни в партийном, ни в советском аппарате.