Игорь Танцоров - Деньги или любовь. Жертвы половой войны

Однако странное сходство между деньгами, как недостаточным индикатором генной привлекательности, и сексуальными эмоциями, как неполноценным эквивалентом возвышенной любви, наводит на мысль о том, что как и любовь, деньги задумывались Создателем для гораздо большей роли, чем они играют сейчас. Идеальная любовь как единственно правильный критерий выбора и идеальные деньги как единственно объективный показатель социального статуса? И ни то ни другое пока не осуществилось? И возможно только в совершенном обществе совершенных людей, к которому движутся и биологическая, и социальная эволюции? А что, заманчиво! Но так или иначе, в наше печальное недоразвитое время мы имеем налицо смычку между крайностями, худо-бедно дополняющими друг друга и рождающими своеобразный, по-своему счастливый союз мужского и женского сердца. Вот так деньги могут вполне уживаться с любовью, образуя новый животворящий симбиоз.

Подивившись безумной психологической нагрузке, отравляющей женщине радость ухаживания, обобщим её и добавим к ней последнюю, математическую соломинку. Для этого вернёмся к женщине, стоящей перед мужчиной и своим трудным выбором. Поскольку любовь давно осталась в прошлом, а социальная жизнь требует каждодневного рационального напряжения, женщина невольно сталкивается с трудной задачей — найти правильное соотношение ценностей и при этом не забыть максимально поднять свою собственную. Глядя на перспективного партнёра, ей приходится произвести в уме нетривиальную операцию — высчитать угол наклона прямой проведённой от её ценности к статусу мужчины, т. е. его способности платить, потом прикинуть угол наклона прямой от её ценности к его готовности платить, а затем вычислить их отношение. После этого построить функцию изменения этого отношения в зависимости от изменения собственной ценности и взять градиент — т. е. найти наилучшее направление действий. В конце ей надо сравнить результаты с тем, что она видела в кино, прочитала в книжках или услышала из рассказов подруг. Поскольку итог сильно зависит от самооценки женщины, её индивидуальной ценности и особенно социальной стоимости, а также математического ожидания всего хорошего, личная дилемма оказывается вторична по отношению к социальной. Таким образом, она приобретает многогранность и даже трагичность. Трагичность её в том, что, вычислив и усреднив все цифры, эмансипированная женщина не видит вокруг настоящих мужчин.

Мужчина, кстати, в процессе ухаживания тоже проделывает похожую операцию. Он глядит на женщину и думает, нравится она ему или нет.

В этот момент Дилемма жестоко мстит женщине. Не видя мужчины, женщина устремляется к государству, сама загоняя себя в угол. Этот процесс почти неизбежен. Почти объективен. Несомненные выгоды эмансипации для женщины, даже более выгодные чем любовь, заставляют призадуматься — не заложен ли уход от магии любви к логике денег где-то в глубинах материи? Приобретение собственности первично для всех — и мужчин, и женщин. Если любовь уходит из общества, что происходит? Деньги облегчают процесс накопления, делают его почти механическим, попутно унифицируя и обезличивая людей. И когда дело доходит до любви, индивидуальность оказывается размыта, стёрта и разъедена ржой. Любви и жертве не на чём расти. Хуже того, жертва оказывается не нужна. Общество и человек деградирует…

Но довольно бессмысленных сентенций. Оставим их философам. Всё проще, и мы уже знаем главную причину победы денег в одинокой женской душе. Общество больно. Женщина всё ещё хочет принести себя в жертву, хочет любить. Помеха лишь в том, что в больном обществе принести жертву некому. Нету настоящих мужчин. Будь они тут рядом, женщины с радостью бы бросили свою государственную богадельню, можно почти не сомневаться. Но чем более серьёзно и вдумчиво женщина подходит к выбору мужчины, тем вернее она видит печальный результат своей душевной математики.

Налицо реальная нестыковка между мужчинами и женщинами. И причина нестыковки тоже ясна. Взаимная любовь — взаимный обмен ценностями, женской биологической да эстетической на мужскую социальную. А что получается, когда появляется и неудержимо растёт социальная ценность женщины? Победа равенства и прогресс. А что получается, когда при этом падает мужская? Тоже победа и тоже прогресс. И ещё справедливость. Плохо только, что этот прогресс и эту справедливость не отличишь от деградации и экспроприации. И что в итоге прогресса получается? Дисбаланс. Чем выше социальная ценность женщины, тем должна быть выше мужская, чтобы обмен был равноценным. Но так не бывает, общество не резиновое. Подвижка границы собственности между индивидами приводит лишь к обогащению одних за счёт других. И никак иначе. Поэтому, чем выше социальная ценность женщины — тем ниже мужская, в точном соответствии с экономическими законами сообщающихся сосудов. О каком равноценном обмене тут можно говорить?

Но социальным дисбалансом — касающимся лишь социальной рыночной стоимости женщины — эмансипация не ограничилась. Побочные эффекты оказались не менее впечатляющими. Можно наукообразно констатировать, что из состояния равновесия вышли почти все женские «козыри», все составляющие её ценности. Социальная рыночная всего лишь наиболее очевидна. Биологическая рыночная утяжелилась благодаря неотразимой притягательности успешных женщин; пока ещё не до конца ясной природы сладкого обаяния самих денег. Хотя одновременно несколько облегчилась вследствие упомянутого «курортного» эффекта, частенько превращающего в курорт даже сумрачные северные широты. Переговорная ценность выросла благодаря прекрасному образованию и широкой социальной свободе, предоставляемой обществом женщине. Хотя и несколько упала, вследствие забвения женщинами искусства соблазнения. Что же касается индивидуальной… то тут происходит нечто совсем невообразимое, что рассмотрим ниже.

Весь этот махровый покер запутал визави женщины и оставил его без всякой надежды даже на штаны. Но неужели женщины этого не видят? Видят. Видят, что нет мужчин. Горюют, но ничего не делают. Да и что они могут сделать? Женщина — заложница основного инстинкта. Неважно, что мужчина, как конечный центр приложения женских усилий, так измельчал, что больше не может адекватно оценить женщину — его проблемы. Будь тут рядом настоящие мужчины — вот они б оценили!

Надо их только найти. И забывая о своей новой социальной ценности, считая её чем-то само собой разумеющимся, женщины вновь уповают на своё исконное могущество — биологическую и эстетическую ценности. В конце концов, магия женщины кроется где-то там. А магия может всё! Даже создать из нищей мужской особи Сказочного Принца.