Анна Кривошеина - Путь к Граалю

Особые надежды связывали в то время со Священным союзом, общеевропейской организацией, возникшей по инициативе императора Александра I. Союз видел своей целью возвращение в послевоенную европейскую политику христианских ценностей, но очень скоро из общества примирения народов он превратился в орган подавления революционных движений и борьбы со свободолюбием. Разочарованию Завалишина не было предела: «Священный союз, вместо того чтобы заботиться о восстановлении нравственных начал, устремил все свои усилия на то, чтобы восстановить прежние, разрушенные революцией формы, которые и были так легко разрушены, что в них не было уже духа жизни, не было живого нравственного начала». И тогда потребность личными усилиями противостоять несовершенству мира привела юного мичмана к простой мысли — создать Общество Восстановления Правды и Истины. «Учреждение всякого рода обществ не было в то время делом несбыточным, а у меня не было недостатка в решимости на что бы то ни было, в чем я был убежден». Напомню, Завалишину в ту пору было 16 лет!

В свое общество (позже он назовет его орденом) Завалишин собирался принимать не всех, кто пожелал бы, но лишь «способных на постоянную неослабную борьбу со злом, на полное пожертвование собою в безвестных даже случаях». Настоящих рыцарей не может быть много, и для будущего великого магистра было важно не число последователей, а их нравственная надежность, чистота, духовная общность. Без этих внутренних качеств любой реформатор рискует превратиться в бунтовщика или тирана. Завалишин был убежден, «что всякий, стремящийся к преобразованию общества, должен наперед совершить это преобразование в самом себе, хотя бы то требовало совершенного перевоспитания».

Может быть, поэтому, сдержав первый порыв поскорее встретиться с Александром и поведать ему о своих далеко идущих планах преобразования России и мира, мичман принял предложение Лазарева и отправился в морской поход вокруг света. Он рассчитывал, что «знакомство с заграничными странами, большая возмужалость и опытность, самое развитие характера в борьбе с опасностями могут предоставить впоследствии лучшие условия для успеха задуманного дела».

Уже в пути, от берегов Англии, он все же отправил письмо императору с просьбой о встрече: «Ты узнаешь, Александр, — и всю жизнь посвящу тебе и отечеству. Не хочу более оставаться в неизвестности — призови, требуй. Да явлюсь перед тобой и не замедлю — время дорого…» Александр, получив это странное, полное намеков письмо, повелел вызвать Завалишина в столицу, но корабль с дерзким офицером на борту был уже у берегов Америки.

В Калифорнии, где на зиму встало судно экспедиции, Завалишин без промедления начал действовать. Пользуясь тем, что Испания уже не могла поддерживать свою бывшую колонию, а Мексика, новая хозяйка калифорнийских земель, и не собиралась этого делать, магистр еще не существовавшего Ордена решился на неслыханный шаг. В этой уникальной исторической ситуации он видел реальную возможность присоединить Калифорнию к России и сделать эти земли штаб-квартирой своего ордена.

М. И. Теребенев. Портрет Д. И. Завалишина.Первая четверть XIX века

Карта Калифорнии. XIX век

Н. П. Репин. Декабристы в Чите. Работы у оврага.1830-е гг.

Казалось бы, безумная идея! Но родилась она не на пустом месте и не была плодом разыгравшейся фантазии молодого офицера. Ко времени, когда Лазареву пришло предписание отправить мичмана Завалишина в Петербург для встречи с императором, дон Деметрио, как называли его местные жители, успел заручиться поддержкой нескольких испанских монахов, членов Тайной Юнты (органа управления штатом), и склонил некоторых из них к вступлению в орден.

Долгое путешествие от Охотска до столицы России Завалишин проделал в новом для себя статусе великого магистра. «С самого вступления на землю русскую, — вспоминал он эту поездку, — я стал действовать как человек, истинно принадлежащий Ордену Восстановления Истины. Я говорил правду, обличал ложь и неправосудие».

В пути Завалишин напряженно работал, доводя до совершенства начатое предприятие: по собственным рисункам изготовил медный рыцарский шлем, разработал знаки и одежды ордена, а приехав в Петербург, заказал короткий орденский меч.

Еще в Калифорнии он начал писать устав ордена, «образовывая его по примеру Мальтийского». Под пером молодого магистра рождались пункты «Обязанностей членов ордена»: «подавать помощь всякому притесненному, защищать всякого обиженного, покровительствовать бедным и сиротам», «говорить всегда правду, не лицемерить, не уклонятся ни перед кем», «быть примером чести и помогать друг другу во всяком случае». Тогда же окончательно сложились и требования к желающим вступить в орден. Завалишину было важно, «чтобы жизнь новопринимаемого… подходила к правилам рыцарским», «чтобы в нем заметна была решительность и сила характера», «чтобы не был один из тех, кои холоднокровно смотрят на бедствия ближнего». Орден все более приобретал законченные черты — было с чем предстать перед государем.

Увы, с Александром он так и не встретился: помешало знаменитое наводнение 1824 года. Нева, вышедшая из берегов, преградила путь смелым мечтам юного рыцаря, но открыла перед ним совсем иные возможности.

Близкое знакомство с членами Северного тайного общества в корне изменило судьбу великого магистра. Не разделяя многих идей и особенно образа жизни будущих декабристов, он отдавал должное их бескорыстию: «Они жертвовали не только жизнью, которой рискуют иногда из-за пустяков, из тщеславия, не имея притом в виду ответственности в последствиях, но и состоянием, и положением в обществе, и тем, что, наверное, имели бы при том порядке вещей, который искали изменить вопреки выгоде». Тщетными оказались его попытки остановить заговорщиков, отговорить от политических амбиций, вернуть к нравственно-просветительским целям. Внутренне не соглашаясь с планами мятежников, он все же пошел с ними до конца. И хотя 14 декабря 1825 года Завалишин не был на Сенатской площади, двадцать лет каторги и последующее поселение в Чите стали платой за его бескомпромиссность.

На этом можно было бы поставить точку в истории Ордена Восстановления. Итог, казалось бы, печальный: меньше двух лет существования, всего несколько человек последователей, трагический финал самого магистра… Но нет, не поворачивается язык назвать жизнь Завалишина трагедией, да и он сам таковой ее не считал. Напротив, был счастлив и тем возможностям, которые перед ним возникали. И оставался прежним: несговорчивым, острым, неудобным. Он продолжал отстаивать Правду и Истину всюду, где оказывался: в суде, в каземате Петровского завода, на вольном поселении в Чите. Нетерпимый к любым человеческим слабостям и недостаткам, самоуверенный, желчный, он так допек читинского генерал-губернатора своими замечаниями и претензиями, что в русской истории возник уникальный прецедент: Завалишин оказался дважды сосланным, во второй раз уже обратно — из Сибири в европейскую часть России!