Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

Около 23 часов 45 минут 25 февраля на казённой квартире председателя совета министров князя Н. Д. Голицына на Моховой улице, Д. 34, началось совещание министров. Впервые за время беспорядков совет министров обсуждал создавшееся положение {642} . Но и на этом заседании главным обсуждаемым вопросом было не подавление беспорядков, а взаимодействие с Государственной думой. Предлагалось её распустить. За это были министры внутренних дел А. Д. Протопопов, юстиции Н. А. Добровольский и обер-прокурор Святейшего синода Н. П. Раев. Все остальные министры были против роспуска Думы. Совет министров заигрывал с революцией так же, как это делали военные власти. Вместо выработки решительных мер по противодействию беспорядкам стали обсуждать возможность отставки Протопопова. Вызванный на заседание генерал Хабалов был настолько растерян и испуган, что даже забыл сообщить министрам о царской телеграмме. По докладу начальника директора департамента полиции А. Т. Васильева министры высказывали предложения подавить волнения силой и даже поднимали вопрос об осадном положении, но так и оставили его нерешённым. В конце концов Хабалов предложил опубликовать от своего имени и с утра расклеить по городу предупреждения, что любые сборища будут подавляться силой оружия. Совет с этим согласился. Около 4 часов утра 26 февраля министры разъехались по домам.

26 февраля Государь в 10 часов утра был на Божественной литургии. Д. Н. Дубенский утверждает, что литургию служил протопресвитер Георгий Шавельский. Между тем сам отец Георгий в своих мемуарах недвусмысленно сообщает, что он «вечером 25 февраля выехал из Ставки в Псков через ст. Дно. Поезд прибыл в Псков с огромным опозданием, около 9 час. веч. 26 февраля» {643} .

Таким образом, Шавельский никак не мог служить 26 февраля Божественную литургию в Могилёве.

26 февраля во второй половине дня Император Николай II получил телеграмму от генерала С. С. Хабалова, в которой тот сообщал, что в столице идут столкновения войск и полиции с демонстрантами, есть убитые и раненые.

По каким-то неясным причинам Государь по-прежнему не хотел покидать Ставки. Осознание необходимости своего отъезда, с одной стороны, и необходимости оставаться в Ставке, с другой, были причиной мучительных раздумий царя. Видимо, нервное напряжение было настолько сильным, что во время литургии у Императора Николая II случился сердечный приступ {644} .

В письме к Императрице 26 февраля Государь писал: «Сегодня утром во время службы я почувствовал мучительную боль в середине груди, продолжавшуюся 1 / 4 часа. Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота. Я не понимаю, что это было, потому что сердцебиения у меня не было, но потом оно появилось, и прошло сразу, когда я встал на колени перед образом Пречистой Девы» {645} .

Все мысли царя были вокруг событий в Петрограде. 26 февраля председатель совета министров князь Н. Д. Голицын воспользовался правом, данным ему накануне своего отъезда Государем, и издал за его подписью указ о прерывании занятий Государственной думы до апреля 1917 г. {646}

Г. М. Катков пишет, что «нет никаких указаний на то, что Голицын испрашивал у Государя разрешения, чтобы воспользоваться документом. Ответственность за это решение целиком лежит на Голицыне и на совете министров» {647} .

Решение о перерыве занятий Государственной думы в условиях февральских дней было не только бесполезным, но и вредным шагом. Тем более что поздно вечером того же дня Н. Д. Голицын объявил, что собирается подать в отставку. Этим князь давал руководителям Государственной думы возможность оправдывать невыполнение указа Императора коллапсом власти. О решении распустить Думу Н. Д. Голицын в тот же день телеграфировал Императору Николаю II {648} .

Вечером 26 февраля председатель Государственной думы М. В. Родзянко сообщил царю телеграммой, что «положение серьёзное. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца» {649} .

Ещё позже того же 26 февраля от Родзянко была получена вторая телеграмма, в которой он писал о разрастании революции и просил Государя «безотлагательно призвать лицо, которому может верить вся страна и поручить ему составить правительство» {650} .

Одновременно с посланной телеграммой Николаю II М. В. Родзянко направил телеграммы генералу М. В. Алексееву и главнокомандующим армиями Юго-Западного, Западного и Северного фронтов генералам А. А. Брусилову, А. Е. Эверту и Н. В. Рузскому. В этих телеграммах содержался тот же текст, что и в телеграмме царю, только в конце высказывалась просьба поддержать перед Государем просьбу Родзянко о введении ответственного министерства. Телеграммы заканчивались твёрдым убеждением, что «медлить больше нельзя. Промедление смерти подобно» {651} .

В течение ночи и утра 27 февраля генералом М. В. Алексеевым были получены ответные телеграммы от главнокомандующих. В них «по верноподданному долгу и присяге» выражались просьбы Алексееву доложить Государю «что при наступившем грозном часе» другого выхода, кроме того что предлагает Родзянко, быть не может {652} .

Эта телеграфная переписка Родзянко с генералами имела важное значение в истории февральского переворота. При помощи этих телеграмм Родзянко и генералы координировали свои действия в оказании давления на царя.

В 21 час 20 минут Император Николай II послал телеграмму супруге, которая была ею получена вечером 26 февраля: «Её Величеству. Любовь моя! Спасибо за телеграммы. Уеду, как только улажу все необходимые здесь вопросы. Сплю хорошо. Да благословит вас всех Господь. Ники» {653} .

Слова Государя о том, что он уедет, когда решит все необходимые здесь (то есть в Ставкевопросы, лишний раз доказывает, что эти вопросы не были связаны с планами весеннего наступления.

С утра 26 февраля, согласно приказу генерала С. С. Хабалова, войска в Петрограде заняли все посты. Главным образом, охранялись мосты и переправы. Тем не менее люди небольшими группами по льду переходили Неву и стекались к Невскому проспекту. Было воскресенье, никто не работал. Из-за порочного приказа Хабалова полиция была убрана из города и заменена войсками. Люди спокойно подходили к конным и пешим патрулям, разговаривали с солдатами. Никакой вражды друг к другу не чувствовалось. Тем не менее именно 26 февраля войска действовали против революции наиболее энергично.

26 февраля в Петрограде бастовало 240 тысяч рабочих {654} . К полудню весь Невский был заполнен толпой с красными флагами, революционными лозунгами и поющей революционные песни {655} .