Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

Читая этот текст, становится понятным, почему Н. А. Базили не понадобилось долго над ним трудиться. Этот текст почти полностью повторяет проект манифеста об Ответственном министерстве, переданный М. В. Алексеевым Государю вечером 2 марта. В нём были сделаны лишь небольшие дополнения и внесена тема отречения. Полковник оперативного отдела штаба Ставки В. М. Пронин в своей книге приводит свои дневниковые записи за 1 марта. Из них становится очевидным, что авторы манифеста об Ответственном министерстве и отречения от престола — одни и те же лица. В. М. Пронин пишет, что около 22 ч 40 мин генерал А. С. Лукомский приказал тому «добыть, во что бы то ни стало, образец Высочайшего Манифеста. Я разыскал № за 1914 год с текстом Высочайшего Манифеста об объявлении войны. В это время уже был составлен проект Манифеста о даровании ответственного министерства. Составляли его Ген. Алексеев, Ген. Лукомский, Камергер Высоч. Двора Н. А. Базили и Великий Князь Сергей Михайлович. Текст этого Манифеста с соответствующей припиской генерала Алексеева послан Государю в 22 час. 20 мин.» {915} .

Таким образом, 2 марта никакого нового манифеста об отречении в Ставке не составлялось, его основа была приготовлена заранее, и в эту основу вносились нужные изменения.

Мы можем в этом убедиться на экземпляре проекта манифеста, принадлежащего Н. А. Базили, с правками, сделанными рукой генерала М. В. Алексеева {916} .

В своих воспоминаниях Н. А. Базили признавал, что текст манифеста «был одобрен без изменений генералом Алексеевым, генералом Лукомским и Великим Князем Сергеем Михайловичем. Я передал этот текст начальнику телеграфа в Пскове в половине восьмого вечера» {917} .

Это время подтверждается и телеграммой М. В. Алексеева, отправленной в Псков в 19 ч 40 мин. Однако имеются неоспоримые факты о том, что проект манифеста был отправлен в Псков гораздо раньше того времени, на которое указывает Н. А. Базили. Это следует из телеграммы генерала Ю. Н. Данилова, отосланной в 18 ч 25 мин 2 марта в Могилёв генералу В. Н. Клембовскому. В этой телеграмме генерал Ю. Н. Данилов сообщал, что «по поводу манифеста не последовало ещё указание главкосева, потому что вторичная беседа с Государем обстановку видоизменила, а приезд депутатов заставляет быть осторожным с выпуском манифеста. Лично я полагал бы лишь подготовиться к скорейшему выпуску манифеста, если потребуется» {918} .

То есть из слов Ю. Н. Данилова ясно, что на 18 ч 25 мин манифест уже существовал, но Государя с ним не ознакомили. Выпуск манифеста никак не был связан с решением Государя. Император Николай II не имел никакого отношения к авторству манифеста об отречении от престола в пользу Наследника и ни когда его не подписывал.

Рассмотрим теперь обоснованность утверждений, что Император Николай II объявил о своём отречении в телеграмме или телеграммах.

Для этого надо установить, существовала ли эта телеграмма в действительности, а если существовала, что же в ней было написано, была ли она отправлена, куда и кому.

Полковник А. А. Мордвинов вспоминал, что днём 2 марта, когда в свитском вагоне ждали окончания разговора Государя с генералами Н. В. Рузским, Ю. Н. Даниловым и С. С. Савичем, в салон внезапно вошёл граф В. Б. Фредерикс, который по-французски сообщил, что Император отрёкся от престола. Когда волнение, вызванное этим известием, улеглось, граф Фредерикс сообщил: «Государь уже подписал две телеграммы. Одну Родзянке, уведомляя его о своём отречении в пользу Наследника при регентстве Михаила Александровича и оставляя Алексея Николаевича при себе до совершеннолетия, а другую о том же Алексееву в Ставку, назначая вместо себя верховным главнокомандующим Николая Николаевича» {919} .

На вопрос А. А. Мордвинова, не у Фредерикса ли эти телеграммы, тот с безнадёжностью ответил: «Телеграммы взял у Государя Рузский» .

А. А. Мордвинов пишет, что после этого разговора «мы впервые прочитали копии телеграмм, переданных Рузскому.

Вот их текст: „Председателю Государственной Думы. Нет той жертвы, которую я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына, с тем, чтобы оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича. Николай“ .

„Наштаверх. Ставка. Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. Николай“» {920} .

Далее Мордвинов пишет: «Читал телеграммы тогда в каком-то тумане, не понимая многих фраз».

Среди телеграмм Ставки и штаба Северного фронта указанных Мордвиновым телеграмм — нет. Но там есть телеграмма от генерала Ю. Н. Данилова М. В. Алексееву, поданная 2 марта в 16 ч 30 мин. В этой телеграмме Ю. Н. Данилов сообщал, что «Государь Император в длительной беседе с генерал-адъютантом Рузским, в присутствии моём и генерала Савича, выразил, что нет той жертвы, которой Его Величество не принёс бы для истинного блага Родины» {921} .

В этом сообщении нет ни слова о согласии царя на отречение от престола, как нет ни слова и о посланной им с таковым согласием телеграмме. В Ставке никто не знал о существовании царской телеграммы с решением об от отречении. Полковник Ставки В. М. Пронин упоминает о получении в Могилёве только вышеприведённой телеграммы Данилова, которую огласил подполковник Д. Н. Тихобразов {922} .

Однако полковник В. М. Пронин в своей книге приводит следующий документ: «Копия телеграммы на имя Председателя Госуд. Думы, собственноручно написанной Государем Императором Николаем II днем 2 марта, по неизвестной причине не отправленной по назначению и переданной ген. Алексееву.

Председателю Госуд. [арственной] Думы Петр. [етроград] Нет той жертвы, которую Я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России. Посему Я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы (он) остался при нас до совершеннолетия при регентстве брата моего Великого Князя Михаила Александровича. НИКОЛАЙ.

Проект телеграммы относится, по-видимому, к периоду 3–4 час. дня 2 марта 1917 г. Написан в Пскове. Передан ген. Алексееву 3 марта вечером в Могилеве. Ген. Алексеев.

С подлинником верно: ген. шт. подполковник Пронин. 2 августа 1917 г. 16 ч. 48 м., Могилев» .

Как видим, текст телеграммы отличается от текста, процитированного А. А. Мордвиновым «в тумане». По странному стечению обстоятельств, неверный текст Мордвинова полностью совпадает с текстом телеграммы, который приводит в своей книге перешедший на сторону большевиков бывший генерал императорской армии Е. И. Мартынов. Приводя неверный текст, Е. И. Мартынов одновременно приводит фотокопию телеграммы. При внимательном изучении этой фотокопии становятся очевидными следующие обстоятельства.