Лариса Бабиенко - Как живется вам без СССР?

— А дальше? В чем мое исцеление? — спросила женщина.

— Дальше речь о тебе. Вся сила твоя ушла на то, чтобы лечить прокаженных. Твое назначение лечить… и умирать. Как цветок осенью. Каждый раз умирать. И с первым теплым лучом возрождаться. Для любви, которой надо все-таки дождаться. А улетели из твоей жизни те, кто тебя не любил. Радуйся! Выздоравливай!..

И жди.

— Стою у окна. Курю! За кольцевой дорогой — синяя даль! А за этой далью — моя девочка! Одна. С больной матерью, которая все время норовит в рукомойнике посадить картошку. Я хотел уйти от этой женщины, от ее бесконечных медицинских рецептов, от невызревшей в рукомойнике картошки и уже явно вызревшей между нами беды. Но там, за кольцевой, рядом с нею — моя девочка.

И я шагнул в эту синюю даль, туда, где они обе. Шагнул и… полетел. В свое будущее. Вместе со своей девочкой. И ее матерью, конечно.

У каждого свой полет и его измерение. Как определишь коридор, в котором лететь, как поймешь, что из этого коридора, как ни старайся, раньше времени не вырваться, так переводишь дыхание и уже легко летишь… Вместе со своей девочкой. Чтоб и она не стукнулась больно и не изодрала до крови локти в том коридоре, который продиктовала жизнь, который, как нелегкий маршрут, необходимо-таки одолеть.

Вчера получила в ателье последние фотографии. Как же я плохо на них выгляжу! На улицу не хочется выходить. Ты меня давно не видела. Хожу нынче только к стоматологу, а он, к сожалению, не обещает больше голливудской улыбки. Как жаль.

Видишь, я про все тебе рассказала, осталось только про стоматологию. В нашем городе материалы в бесплатных клиниках — сплошной брак. Сделают так, что рот не закроется. Нормально работают лишь за большие деньги. А их у меня нет. Я мучаюсь от боли, терплю, но результат не очень хороший. Видимо, нам по статусу и судьбе уже не положено быть зубастыми. Надо было во время молодой крепкой жизни кого-то пристрелить, за кем-то погнаться, кому-то грозить из окошка автомобиля кулаком, банкротить предприятия, лукавить с фальшивыми авизо, разбирать на запчасти украденные автомобили, отвозить стариков на помойки, захватывать чужие квартиры, и тогда мы были бы с деньгами, а как следствие, и с голливудской улыбкой.

Так что красивая улыбка… в наше время, в основном, лишь у человека с ружьем. Как, положим, у главаря бандформирования.

А мы с тобой — по метру с кепкой. К тому же всю жизнь любили не только в зеркало, но и в книжки глядеть. Какое из нас бандформирование? Да и молодость была так давно…

Да, нас, Лида, уже — горстка. Наши ровесники уходят. Образованные, работящие, честные, советские… Ушла эпоха, за нею уходим и мы. И никакой противовес этому не придумать. Но держаться все-таки надо. По-прежнему надо закладывать камешки в будущее и надеяться, что и эта работа когда-нибудь пригодится… хотя бы другим.

Вообще-то мир, я нахожу, устроен не очень умно. Человек не должен умирать. Только знаний наберется он в этой жизни, только по-настоящему научится многое делать, как вдруг — тюк-тюк, кто-то уже стучит в дверь и норовит насильно увести тебя за руку туда, куда каждому уходить не хочется. Мало того, ногами упираешься, чтобы хоть на пять минут раньше туда не попасть.

Вот это «тюк-тюк» означало бы (по бесплатной профсоюзной путевке) просто переезд на другую планету, с которой можно звонить детям, внукам, друзьям, в свои научные лаборатории. То есть по-прежнему быть активным, только теперь обустраивая иные планеты, которые Некто, вечно живущий в Космосе и вдали от людей, еще не догадался обустроить как следует. Будем считать, что у нашего Некто просто руки в свое время до этого не дошли.

Если бы я устраивала мир, у меня не было бы такой расточительной траты живых субстанций.

Космос нуждается в ином устройстве Вселенной, в более длительном использовании любой человеческой жизни. А вот так жестко обрывать каждую судьбу… Может, Небеса передумают и изменят свой код?

Каждый начинает с мечты и поэзии, а заканчивает трагической нелепой пустотой. Будто все, что сотворили миллиарды живших до этого момента людей, четко должно улететь потом в черную космическую трубу. Чтобы очистить пространство для иных поколений. Чтоб и эти в отведенное им время помудрили, полукавили, посуетились в своей эпохе, объяснились в любви друг к другу, что-то возвели между реками, спели бы свои песни, народили детей, поставили свои спектакли, а потом и они, глядь, улетели в эту же безадресную утробу.

Недавно была телевизионная передача о том, что человек, оказывается, жил в одно время с динозаврами. В подтверждение этой мысли даже камни такие с рисунками нашлись. Сто тридцать шесть миллионов лет тому назад была, оказывается, высокая цивилизация, ибо без ее высоких технологий не осталось бы на камнях рисунков, изображающих людей, катающихся на динозаврах, будто на верблюдах.

Елки-дрова, куда ж все это дел ось? Куда делись печи, в которых выплавлялась столь крепкая сталь, что ножи из нее легко и тонко резали на камнях рисунки, сохранившиеся потом миллионы лет? И почему не осталось тех ножей? Даже костей динозавров в земле теперь столько, будто и было их на планете не больше сотни. А ведь как шустро бегали, и хвосты — в тонну. Рисунки же на камнях показывают, что человек спокойно тогда катался на этих длинных хвостах. Может, это были прирученные, одомашненные динозавры, которых использовали как лошадей или как нынче велосипеды?

Представим себе повесть той эпохи: девушка катается на огромном хвосте, будто на качелях, а когда взметнулась выше секвойи, увидела своего будущего возлюбленного… Динозавр-рикша по ее просьбе (она вовремя дернула его за хвост) спокойно перекинул девушку через секвойную рощу, чтобы они познакомились, а сам продолжал пастись на доисторическом лугу, выполняя роль охранника, заодно и средства передвижения, вроде как велорикша. Чуть позже в целости и сохранности зверюга доставила ее к родителям, которые в испуге уже наняли сотню других динозавров для поисков дочери. Потом как же переругались между собой эти Монтекки и Капуллети тех времен!

Вечная тема всех миллионолетий: молодость и ее желание жить капризами, вздором и мудростью лишь своего поколения.

Интересно, правила вождения, вернее, правильного бега по лесам, чтоб не раздавить других обитателей долин, тогда уже были? Или каждый носился, как ему вздумывалось? Динозавры их воспринимали, слушали человека, как слушаются нынче дрессированные слоны? Были среди них ручные, которые любили человека, как нынче любят своего хозяина терьеры? Как в столь сложных условиях выживала человеческая цивилизация, представители коей была явно меньше ростом, чем тысяча зверюг вокруг?